Законы мирного времени

Украина всегда делилась на две части. В первом лагере были те, для кого существование страны было ценностью. Во втором — те, для кого оно было лишь данностью. В 1991 году первые голосовали за независимость ради Украины. Вторые — ради того, чтобы не кормить Центральную Азию.

Первых всегда было меньше, но им удалось приватизировать право на повестку. Следующие 23 года они двигались с запада на восток, включая в свой ареал все новые области. Вторые последовательно ужимались — численно и территориально. Их повестка была оборонительной, они не могли ассимилировать запад, но им было под силу замедлить его продвижение на восток.

Майдан был инициативой первого лагеря. Но после победы на выборах ему все равно пришлось бы учесть обитателей второго, на символических знамёнах которых были бы Советский Союз и «Великая Отечественная», «сильная рука» и империя. После первого Майдана этот откат произошёл уже через два года. А спустя четыре — на смену Виктору Андреевичу пришёл Виктор Фёдорович.

Всё это равновесие сломала война.

Война всегда усиливает повестку «коллективного», в котором «общее» важнее «частного»

Потому что мирное время всегда кормит повестку «частного», в рамках которой индивидуальное важнее общего. Гражданин первичнее государства. Частная свобода приоритетнее коллективной идеологии. В мирное время норма — это отфутболивать любые попытки вертикали регламентировать быт.

А война всегда усиливает повестку «коллективного», в котором «общее» важнее «частного». В котором «общественное» главнее «индивидуального». В котором выживание государства становится приоритетом. Потому что лишь на войне государство вправе взять гражданина, переодеть в солдата и отправить его в окопы ради защиты самого себя.

Украина могла оставаться рыхлой и разной лишь в ситуации мира. Москва могла оберегать своих адептов в Украине лишь благодаря отсутствию войны. Развязав её, она создала ситуацию, когда равноценность повесток канула в небытие. Когда пророссийская визия украинского будущего утратила этическую основу.

И дело не только в том, что часть просоветского электората осталась на оккупированных территориях. Дело в том, что ситуация войны дала моральное право «общему» вмешиваться в «частное». Как итог — языковые квоты в образовании и СМИ, новая символика армии и публичного пространства, декоммунизация улиц и учебников.

Военное вторжение уничтожило баланс. Дало моральное право первому лагерю и выбило почву из-под ног у второго. Дрейф «запада» на «восток» будет лишь усиливаться. И Москве нечего противопоставить этому процессу. Прежние флаги дискредитированы, и их место будут занимать новые.

Злая ирония в том, что Москва начинала войну ради сохранения прежнего украинского баланса — и своими же руками уничтожила его на корню. И до тех пор, пока война будет продолжаться — ареал обитания сторонников России в Украине будет сжиматься.

Война за «русский мир» уничтожает русский мир. Война против «украинского мира» усиливает украинский мир

Единственное, что Кремль может этому процессу противопоставить, — это мир. Тот самый, который погрузит Украину в переговоры. О прошлом и будущем, о векторах и правах. Тот самый мир, что вновь сделает приоритетом этику «частного», а не «коллективного». Это единственное, что могло бы остановить процесс украинизации Украины. Той самой украинизации, на которую Киев получил право после Крыма и Донбасса.

Война за «русский мир» уничтожает русский мир. Война против «украинского мира» усиливает украинский мир. Лучший способ для Москвы выиграть войну — её прекратить. Лучший способ ослабить Киев — забрать у него штандарт обороняющегося.

Но смысл гамбита неведом тем, кто играет в «чапаева».