Знакомство со страной

Печатный станок Гутенберга был не просто ещё одним камнем в фундаменте прогресса. Ему довелось стать чем-то куда большим. Чем-то, что изменило наш мир до неузнаваемости.

Книгопечатание перевернуло привычный мир. Открыло дорогу протестантизму и просвещению. Дало зелёный свет капитализму и национализму. Запустило новые войны и унифицировало искусство. В итоге, на следующие столетия весь мир погрузился в то, что Маршалл Маклюен потом назовёт «Галактикой Гутенберга».

Нам выпало жить в эпоху перемен не менее глобальных. Контур которых задаёт интернет.

Мир телевизора

Аналоговая эпоха имела особенность. Если взять любую демократическую страну и представить СМИ и их аудиторию в виде дроби, то в числителе оказывались самые разные люди. Они могли отличаться взглядами и уровнем доходов, уровнем образования и успешности. Но их всех уравнивала информационная картина, которую они потребляли. Потому что в знаменателе этой дроби были преимущественно одни и те же медиа.

Телеканалы и бумажные издания могли отличаться целевой аудиторией и партийными предпочтениями. Но их количество было ограничено и исчислимо. И, в силу их сравнительной немногочисленности, все они — так или иначе — вынуждены были подчиняться неким общим профессиональным правилам. И неким универсальным ценностным установкам. СМИ были институциональными посредниками между потребителями контента и их производителями. И не было иного способа достучаться до аудитории, кроме как доказав редакции жизнеспособность своей точки зрения.

Мир интернета

Интернет отменил старую реальность — и родил новую. Мы стали жить в эпоху людей, которые общаются со своей аудиторией напрямую, минуя посредников. Блогосфера — дитя социальных сетей и онлайн-платформ. Рождение интернета воспринималось как победа над институциональной цензурой. Как технология, которая отправит в небытие попытки авторитарных режимов контролировать информацию. Казалось, что интернет станет средой общения всех со всеми. Мы не учли лишь того, что на смене цензуре централизованной пришла эпоха цензуры добровольной.

Интернет родил реальность «мыльных пузырей». Когда каждый человек способен окружить себя единомышленниками, читать лишь их контент и, в результате, погрузить себя в «тёплую ванну». Будучи убеждённым, что именно его взгляды являются нормативными. Будучи убеждённым, что именно он и есть представитель «большинства».

Ещё недавно любой фрик, убеждённый в том, что планета на самом деле плоская, был обречён на одиночество. Он мог полагать, что лишь он знает реальную правду — а все остальные либо лицемерят, либо заблуждаются. Интернет подарил фрикам возможность находить друг друга, создавать контент для единомышленников и продвигать свои идеи. А ещё интернет позволил разрозненным фрикам объединяться — и создавать политический запрос. На который рынок стал откликаться политическим предложением.

На смену медиа, которые были «для всех», стали приходить медиа «для своих». Даже фейсбук индексирует ленту новостей, ориентируясь на наши предпочтения. Нам показывают тех авторов, чьи посты мы лайкаем. Те, кому мы лайки не ставим — рано или поздно исчезают из наших лент. И потому у любого пользователя соцсетей рано или поздно оказывается своя собственная информационная реальность — непохожая на те, в которых живут его соседи по лестничной площадке.

Нам выпало жить в эпоху битвы технологий с институтами. Политические партии, классические архитектуры и даже СМИ оказываются в кризисе из-за новой информационной реальности. Именно она сделала возможным того же Дональда Трампа, которому уже не нужна лояльность CNN — ему вполне достаточно твитера, чтобы общаться со своими сторонниками. Попутно страны «старой демократии» внезапно обнаруживают новые линии разломов внутри своих обществ. Результатом которых становятся «пограничные» голосования за Brexit или торжество политиков, которые ещё недавно казались обречёнными аутсайдерами.

Во всём мире сегодня существует разрыв между реальностью и тем, как люди её себе представляют. Французы думают, что 23% их сограждан — мусульмане, хотя на самом деле лишь 8%. Итальянцы думают, что у них безработица на уровне 49%, хотя на самом деле 12%. В США думают, что у них безработица 32%, а на самом деле 4,7%. В новой информационной реальности страхи продаются лучше, чем сухие и безэмоциональные факты. А потому торговцев неврозами становится вокруг нас всё больше.

Мир Украины

Наша страна не стала исключением. Даже с учётом того, что Украина — страна «аналоговая», и телевизор здесь продолжает оставаться ключевым источником информации для 70% населения. Во многом это связано с тем, что телеканалы в нашей стране никогда не воспринимались собственниками как бизнес. Они служили информационной крышей для ФПГ и выступали как инструмент политического лоббизма. Аудитория каждого канала живёт в своей собственной повестке — и по-разному описывает реальность. И все эти люди встречаются друг с другом лишь в соцопросах. Или на выборах.

«Кто все эти люди?» — мы ведь задаёмся этим вопросом не только когда смотрим в бюллетень. Мы задаёмся им всякий раз, когда получаем итоги социологических исследований. По инерции упрекаем социологов в продажности и говорим о политическом заказе. Но мы просто становимся жертвами нашей же привычки себя нормировать. Привычки жить в уверенности, что все вокруг воспринимают реальность так же, как это делаем мы. Мы становимся жертвами тех самых рукотворных «мыльных пузырей», которые мы создали вокруг себя.

И это довольно серьёзный вызов для всех. Потому что залог устойчивости любого государства — это взаимное доверие граждан. То самое, которое позволяет им верить друг в друга и — как следствие — в процедуры. Если мы считаем, что сосед достаточно похож на нас, если мы уверены, что общего у нас с ним больше, чем различий — мы признаем за ним право распоряжаться своим голосом так, как он этого хочет. А если мы воспринимаем его как чужака, интересы которого противоречат нашим, — то у нас нет оснований доверять его выбору. И результатам выборов как таковым.

И нет, это проблема не только нашей страны. С этим кризисом сегодня сталкиваются даже самые устойчивые страны, на которые мы привыкли равняться. Старые границы идентичностей размываются. Новые вырастают на наших глазах. Сложно говорить о единстве мечты, когда не совпадает описание реальности. Когда результатом этого несовпадения становятся самые экзотические фобии и неврозы. И именно в этих условиях Украине выпало договариваться с самой собой о самой себе.

У истории довольно причудливое чувство юмора. Впрочем, никто и не обещал, что будет легко.