Системный кризис уже рядом. Китай, G-SIB и будущее доллара

Примечание редакции. Вот и последняя часть статьи Goldmoney о банковском деле в условиях карантина (и задолго до него). Знаем, что материалы по частям мало кому нравятся – но так мы раздали полезную информацию по крупицам, чтобы люди с узкой специализацией сами определили, что именно их интересует. Итак, финишная прямая, автор вещает.

Когда в Китае ослабили карантин, фондовый индекс Шанхайской фондовой биржи сильно вырос. При этом индивидуальные инвесторы всё ещё вкладываются в акции. Власти всячески поощряли возвращение экономики к нормальному рабочему состоянию. Например, на первой полосе государственного журнала China Securities Journal выходит редакционная статья о тренде растущего рынка и влиянии роста котировок на общее благосостояние. И все это якобы подкрепила улучшающаяся экономика.

Первоначально прибыль приходила с акций банков, эта тенденция достигла максимальных показателей посреди лета — а именно 7 июля. Но уже через два дня рынок достиг пика и упал лишь на 3,5%. Так что цены на акции крупных банков тоже рухнули.

Китайские регулирующие органы очищают теневую банковскую деятельность и реформируют рынок продуктов для управления активами (WMP), примерно 3,3 триллиона долларов в эквиваленте. Также банки предоставили инвесторам явные и неявные гарантии, освобождая их от рисков. Согласно сообщению Moody's от 7 августа, сделки без чётких условий и гарантий составляют более половины предложений.

Проблема для регулятора заключается в изменении стоимости базовых активов. Риски за этот процесс берут на себя банки, а не инвесторы. Понятно, что китайцы захотели изменить тенденцию, ставшую важной системной проблемой во всем мире. Было ли это причиной «официальной» рекомендации инвесторам вкладываться в акции – непонятно. Особенно с учётом того, что перед ралли фондового рынка неявные гарантии WMP угрожали обрушить банки, пока им требовалась обычная передышка.

Мы, вероятно, никогда не узнаем правду. Но недавно регулятор решил продлить срок передачи рисков от банков владельцам WMP — в данный момент, пауза составит всего год. А лучшим сигналом от китайских банков и их акций (особенно в сравнении с остальными рынками акций Поднебесной) стало то, что акционеры финучреждений улучшили и повысили восприятие рисков. Это, безусловно, позитивный момент.

Но остаётся и геополитика. Входящие потоки инвестиций через Гонконг — Шанхай фактически остановлены санкциями США. Как отмечалось выше, банки вроде HSBC, вероятно, станут следующей мишенью со стороны американской администрации. В свою очередь, это приведёт к неминуемому увеличению системного риска для китайской банковской системы.

В качестве примера возьмем Wells Fargo. В январе его акции торговались по 54 доллара, с тех пор упав вдвое — 23 марта картинка стала намного хуже. Собственно, в то время в мире финансов изменилось абсолютно всё. Возможно, это не исчерпывающее сравнение, но последующие результаты Wells Fargo очень похожи на показатели Société Générale. А французы в нынешней кондиции, как вы помните, напоминают боксёра, пытающегося подняться после стремительного клинча.

Среди североамериканских G-SIB именно Wells Fargo выделяется наибольшим дисконтом к балансовой стоимости. Этот ход выдаёт учреждению соотношение активов и рыночной капитализации в 18,6 раза. Его соотношение баланса к собственному капиталу — разница всего в 10,4 раза, что сопоставимо с показателем JPM Chase (10,3). Несомненно, банковские регуляторы США не видят здесь проблемы, хотя рынки демонстрируют нам совершенно другой сюжет.

Вот так с помощью рыночного подхода мы определили слабые места в глобальной банковской системе. Совершенно другие пробоины продолжат зиять в банках, не включенных в список G-SIB — здесь лучшим примером остаётся Commerzbank. Возможно, для кого-то неожиданным открытием стала системная угроза со стороны крупных банков Китая, усиленная двумя британскими G-SIB в Гонконге и на Дальнем Востоке. Если США сочтут финансовую систему Китая достойным объектом для дальнейших атак, Вашингтон может случайно обрушить мировую банковскую систему.

Поддержка от государства была бы наиболее оптимистичным исходом в мире G-20. Современное общество с топ-странами во главе — тот вариант мира, который принял правила помощи. Любая юрисдикция, идущая по пути оказания поддержки, вероятно, лишь усугубит ситуацию. Она переложит банкротство на плечи держателей банковских облигаций и крупных вкладчиков. А это, в свою очередь, приведет к беспорядочным набегам на другие банки, которые, как считается, попали в зону риска. Мы становимся слишком наивными и по умолчанию предполагаем: как только любая костяшка домино упадёт, соответствующие органы без колебаний её подстрахуют.

Что тут говорить о последствиях банкротства масштабного банка? По законам логики, если G-SIB выйдет из строя, то другие, более мелкие банки также потерпят крах. Поэтому любое государство, в котором произошел сбой G-SIB, должно быть готово к наихудшему, чтобы гарантировать поддержку всей своей банковской системы. Скорее всего, рядовая нестыковка превратится в настоящую проблему, в результате чего глобальная банковская система окажется в руках правительств — каждое учреждение в своей стране.

Примечание переводчика. Как же забавно, что Украина подстраховала свой ключевой банк задолго до мирового кризиса. Спасибо, герр Коломойский, но нам урок не понравился.

Поначалу об инфляционных последствиях можно было лишь догадываться. Эти предположения демонстрируют, как именно кризис влияет на экономические перспективы и подрывает финансовые активы. Но когда банки находятся в собственности и под контролем государства, препятствия инфляционному циклу банковского кредитного цикла исчезнут — их заменят указания центральных банков или очередного министра финансов. В таких условиях глобальная денежная инфляция, призванная откупиться от надвигающегося спада, станет беспрепятственной и беспрецедентной. Кто же ей помешает? Никто.

Влияние банковского кризиса на финансовые активы ещё предстоит наблюдать и проанализировать. Мы видели, как 23 марта стало поворотным моментом для рынков, вращавшихся на немного скорректированных ожиданиях от кредитной дефляции до неограниченной инфляции бумажных валют. А получилась точка отсчёта, от которой вели часы окончательного рыночного (да и валютного) кризиса.

В результате ослабел доллар — эта тенденция, вероятно, продолжится. Отток иностранных активов из доллара и долларовых активов точно так же рискует продолжиться… или даже ускориться. Поскольку иностранцы становятся всё более частыми продавцами финансовых активов США, американцев ждёт не только ухудшение обменного курса. С иностранными инвестициями ФРС будет всё труднее поддерживать пузырь финансовых активов.

Тот факт, что ФРС в конечном итоге будет финансировать правительство США через посредников, находящихся под контролем самого правительства, сведёт на нет фиговый листок неинфляционного финансирования через QE (количественное смягчение, монетарная политика центробанков для стимулирования роста экономики – прим. ред.).

Денежная инфляция станет слишком очевидной. В свою очередь, это потребует рыночной переоценки казначейских облигаций США — особенно их прибыльности. Короче говоря, при ослаблении доллара, как бы оно ни измерялось, ФРС рискует потерять контроль над рынками государственных облигаций, а значит и над другими финансовыми активами.

Успех ФРС в постепенном сокращении затрат опирался на его бесспорное превосходство над рынками: то, что говорит ФРС, действительно запускается и работает. Однако после грядущего банковского кризиса это доверие, вероятно, будет серьёзно подорвано. Уже сейчас действия ФРС подвергаются сомнению со стороны всё большего числа рыночных скептиков. Это грозит повторением проблем, с которыми столкнулся Банк Англии в начале 1970-х годов, когда почти все его действия не убеждали рынки. В период с 1972 по 1975 год индекс FT30 падал на 73%, а уже в ноябре 1973 года разразился банковский кризис. Затем резко выросла ценовая инфляция, и в 1976 году МВФ пришлось в срочном порядке выручать Великобританию.

Мы можем лишь сделать вывод о том, что системный кризис будет рассматриваться и общественностью, и инвесторами как полный провал неокейнсианской денежно-кредитной политики центрального банка. Цена за этот урок — многочисленные банкротства банков с их стремительным переходом в собственность государства.

Банковский кризис, более серьёзный, чем незадачка Lehman 2008-2009 годов, станет ступенькой к более широкому кризису стоимости финансовых активов. Такой процесс может привести лишь к одному: ускорить снижение покупательной способности доллара, состояние которого сейчас и так вызывает вопросы. А от судьбы доллара зависит будущее всех других валют, так или иначе с ним связанных.