Национальный институт рака: преступление и наказание

Грандиозный срыв покровов: в дно украинской онкологии постучали, первыми услышали стук авторы «Петра и Мазепы». А теперь немножко смерти, ужаса и коррупции.

Кто из нас не слышал об очередном сборе средств на операцию ребенку ли, взрослому ли, получившему смертельный диагноз «рак»? Кто не слышал об умерших от рака? И кто не слышал, каких огромных денег стоит лечение, и с какими колоссальными, зачастую непреодолимыми трудностями сталкивается онкобольной в Украине? Слышали все. Сведущие в медицине люди знают, что система борьбы с раком выстроена следующим образом: в регионах кое-как, без оборудования и при минимуме лекарств, пытаются диагностировать и лечить злокачественные новообразования самой разной природы, которые известны в народе под собирательным названием «рак». Иногда получается. Если нет – то больной попадает в центральный орган борьбы с раком, крупнейшую государственную онкологическую клинику, Национальный институт рака, который находится в Киеве и в особых представлениях не нуждается. Итак, Национальный институт рака (НИР) – онкологический центр страны, главный штаб Украины по борьбе с настоящей чумой и XX, и XXI веков.

Но борьба с раком почему-то не приносит заметных успехов. Украинские пациенты стараются лечиться за границей, жалуются на отсутствие лекарств, на поборы, на смерти в операционных, на непрозрачность. Это, увы, не досужие жалобы, а сущая правда. В Национальном институте рака процветают поборы, хищения бюджетных средств, распилы, воровство лекарств у смертельно больных людей, незаконные испытания лекарств на людях, вытравливание бесценных кадров. Институт деградирует уже долгие годы, но только сейчас можем четко и прямо бросить в лицо нынешнему руководству Национального института рака, а именно его главе, И.Б. Щепотину, эти тягчайшие обвинения в ответственности за сотни и тысячи смертей. Потому что теперь в нашем распоряжении есть доказательства.

На протяжении многих лет главе НИР, И.Б. Щепотину, удавалось правдами и неправдами закрывать глаза украинцев на то, что творится в институте рака. Перетащив НИР под протекцию Минздрава, Щепотин получил индульгенцию и право творить в институте все, что ему вздумается. Этим правом он пользовался вовсю. Если результаты руководства Щепотина превышали даже украинскую чашу долготерпения, и по поводу новых смертей, краж или скандалов собирались комиссии по расследованию деятельности НИР, гражданину Щепотину удавалось решить эту проблему за счет огромных связей как в Украине, так и в России, телефонного права и заступничества первых лиц страны. Минздрав продолжал закрывать глаза на НИР.

После Майдана ветер перемен начал сдувать и телефонное право, и круговую поруку. Одной из первых среди бесчисленных украинских клиник, погрязших в коррупции и деградации, где раздались голоса, требующие правды и объективного расследования ситуации, стал Национальный институт рака. Коллектив НИР выступил за реформы в клинике и расследование деятельности ее руководства. «Медицинский контроль» поддержал эти требования и включился в борьбу за прозрачность и выяснение истины о том, что творится в НИРе. Члены «Медицинского контроля» и сотрудники института (в первую очередь, Андрей Семиволос), вставшие во главе инициативной группы врачей и пациентов НИР, потребовали расследования деятельности клиники авторитетной комиссией, которая могла бы проверить накопленные факты злоупотреблений.

Министерство пошло навстречу, и такая комиссия была собрана. Уже на этом этапе сотрудники института, по наущению гражданина Щепотина, попытались выразить протест против работы комиссии. Хотя, казалось бы: если НИР работает честно, то что скрывать?

Скрывать было что. Комиссия завершила работу неделю назад. Сделанные ею выводы оказались настолько шокирующими, что даже на пути их обнародования внезапно возник мощный коррупционно-политический барьер. На сегодня получить их не удастся никому: выводы заблокированы в Комитете по здравоохранению Верховной Рады Украины, который ПРЯМО ЗАПРЕТИЛ их транслировать и попытался отстранить главу комиссии, академика Розенфельда. Сама постановка вопроса – попытка сокрытие информации народными депутатами – немыслима даже для продажной украинской законодательной власти. Происходит что-то экстраординарное. Неудивительно, что члены комитета, возглавляемого одиознейшей Татьяной Бахтеевой, отстаивают коррупцию в медицине. Удивительно другое: что в борьбу за И.Б. Щепотина, который после обнародования выводов комиссии неминуемо окажется за решеткой, включились депутаты из партии «Свобода», в первую очередь Святослав Ханенко.

Однако поставить заглушку на пути информации, неугодной депутатам и защищаемому им убийце в белом халате, не удалось. Активисты «Медицинского контроля», сотрудники Национального института рака принимали участие в работе комиссии, предоставляли ей информацию, помогали обнаружить вопиющие злоупотребления. И вот сейчас, несмотря на попытки коррумпированных нардепов скрыть правду, в наше распоряжение попали фрагменты «засекреченных» выводов комиссии. Вот наиболее вопиющие факты, которые мы можем классифицировать по 3 направлениям: бесчеловечная коррупция на человеческих смертях, вопиющая смертоносная некомпетентность руководства НИР во главе с Щепотиным, развал работы НИР.

КОРРУПЦИЯ И ПОБОРЫ

Первое, что обратило на себя внимание комиссии – это госзакупки. Уже на момент начала работы комиссии у нас была информация, что Национальный институт рака закупал на огромные деньги медицинское оборудование, которое фактически не использовалось. Эта информация полностью подтвердилась (см. Приложение 1). Так, в 2011 году институт за счет средств общего фонда приобрел у ООО «Укрмед» и ООО «УкрСпецмед» (оба предприятия связаны с серым кардиналом украинских медицинских закупок Николаем Кузьмой) на 42,4 миллиона гривен оборудования, которое до сих пор не введено в эксплуатацию и находится на «ответственном хранении» у вышеназванных предприятий. Зачем закупать оборудование для нового корпуса, если он еще не достроен? Затем, что кому-то очень хотелось срочно получить откат. То, что за 4 года оборудование безнадежно устареет (а онкология развивается очень динамично) и пройдет гарантийный срок – не волнует воров, которые наплевали на жизни онкобольных. Между тем, у линейного ускорителя Clinak, стоимость которого зашкаливает за 3 миллиона долларов, гарантийный срок, согласно договору, уже прошел. Его будут чинить за счет поборов с онкобольных, если вообще введут в строй.

Эти махинации продолжались и после 2011 года. За период 2012-2013 года, как видно из Приложения 1, было закуплено медицинской техники на более чем 12 миллионов гривен, и вся эта техника полноценно не используется: в лучшем случае, состоялся формальный ввод в эксплуатацию, однако фактически оборудование не включено в работу клиники. Причины этого могут быть самыми разными: отсутствие инфраструктуры, отсутствие подготовленных кадров, расходников и так далее. В любом случае, налицо факт: деньги истрачены, чтобы истратить. Чтобы заработать на откате.

Коррупция на закупках касается не только медоборудования, но и лекарств – да и вообще всего, что закупалось под контролем НИР или за средства института. Как выяснила комиссия, надлежащая документация для госзакупок отсутствовала, а списки необходимых позиций основаны на волевых решениях главврача И.Ю. Ляльки, и утверждались они без предписанных законом обоснований, совещаний и тому подобных лишних проволочек. Цель такой непрозрачности и волюнтаризма ясна: руководству института нужно было закупать для отделений не то, что написано в требованиях завотделениями, а продукцию поставщиков, за которую дают «откат». Если она не соответствует медицинским задачам – тем хуже для медицины. Такая схема обнаружена, в частности, в отделении интенсивной терапии, куда было закуплено не соответствующее заявке заведующего отделением низкокачественное оборудование для реинфузии крови и для транспортировки больных.

А пока руководство клиники воровало, с пациентов взимались поборы. Факты требования средств с пациентов фиксировались многократно и ранее. Одно дело, если речь идет о сложнейших случаях и нестандартных схемах лечения. Совсем иное – если с пациентов вымогают деньги за лекарства, уже закупленные за государственный счет. Так, буквально пару недель назад пациентка с диагнозом нейросаркома приобрела за свой счет лекарство «Доцетактин», поскольку ей было заявлено, что этого лекарства в клинике нет. Как показала проверка, на тот момент в больничной аптеке этот препарат был и значился как закупленный за бюджетные средства, в наличии было 211 флаконов. Уже после выписки больной ей задним числом внесли в историю болезни сведения о выписке препарата, на чем схема бесчеловечного воровства денег у онкобольных замкнулась. О распространенности этой преступной схемы в НИР говорят устные свидетельства многочисленных пациентов.

Распространена в НИР и еще одна преступная схема, а именно – «черные» клинические испытания на людях новых методов лечения рака. В самих испытаниях нет ничего дурного: иногда они дают человеку последний шанс выкарабкаться буквально чудом и получить даром уникальную терапию. Однако не нужно объяснять, насколько жестко регламентирован этот процесс, и насколько важно, чтобы больной знал об испытаниях, дал на них согласие – не говоря уже о финансовой компенсации пациенту за участие в испытаниях. Проверка показала по меньшей мере 1 случай клинических испытаний, не учтенных в документах НИР, обманом миновавших экспертизу Государственного экспертного центра при Минздраве и проведенных в интересах НЕНАЗВАННЫХ фармкомпаний Италии, Великобритании, Канады, Швейцарии БЕЗ письменного согласия пациента. Говоря откровенно, если бы наша статья состояла только из этого инцидента, и произошел он в Италии, Великобритании, Канаде или Швейцарии – этого уже хватило бы, чтобы руководство Национального института рака по доброй воле быстренько подало в отставку. А у нас Щепотин до сих пор в кресле директора больницы, в которой проводят теневые испытания на людях, и его защищают народные депутаты.

Здесь мы перечислили только основные вехи коррупционного пути, по которому шло руководство Национального института рака - иначе эта статья растянулась бы на десятки страниц.

ХАЛАТНОСТЬ И НЕКОМПЕТЕНТНОСТЬ

Некоторые скажут: «Ну и что, что Щепотин превратил НИР в черную дыру казнокрадства и поборов? Главное, что у него в больнице порядок». Увы, как показала проверка, никаким порядком у Щепотина и не пахнет. Следующее, о чем говорят выводы комиссии – это о катастрофической бесхозяйственности руководства клиники, его менеджерской несостоятельности, попросту – некомпетентности и разгильдяйстве, абсолютно непростительных для человека, которому доверены тысячи жизней.

Все начинается с малого: в структуре НИР отсутствует предписанная по закону юридическая служба. Щепотин полностью завалил этот вектор работы: нет даже единого журнала учета всех исков, в которых фигурирует институт. К чему это приводит? Да к тому, что НИР не в состоянии защитить себя (а точнее – деньги, предназначенные для лечения онкобольных) в отношениях с хозяйствующими субъектами. А именно:

-          НИР почему-то платит НДС исполнителям работ (на сумму «всего лишь» 226,9 тысяч гривен в одном эпизоде и 272 тысячи гривен – в другом), а потом судорожно и безуспешно пытается вернуть деньги через суд (когда уже поздно);

-          НИР не насчитывает пени недобросовестным поставщикам (только по одному инциденту, поставке ультразвукового сканера - 43 тысячи грн);

-          НИР не в состоянии обжаловать иски, только по одному из которых НИР должен компенсировать убытки на 750 тысяч гривен;

-          продолжается тяжба с ЧП «МедСервис-Партнер», Национальный институт рака – истец, сумма иска – 1,6 миллиона грн, переплаченных институтом за строительные работы. Возможно, этот инцидент стоило бы зачислить по разряду коррупции – однако факт, что без полноценной защиты НИРу никогда не выиграть в суде, сомнению не подлежит.

Результат закономерен. С февраля 2014 года все имущество НИРа находится под арестом в соответствии с решением Голосеевского райсуда. Минздрав о такой мелочи (!) уведомлен не был.

По ведомству некомпетентности проходит не только менеджерская, но и врачебная составляющая работы Национального института рака. Все лечение онкобольных должно проходить в соответствии с протоколами лечения, разрабатываемыми в Минздраве, и локальными протоколами, которые НИР должен разрабатывать. Но не разрабатывает. Отсутствуют протоколы предоставления медпомощи по ряду позиций, а где они есть – там нарушена их структура, протоколы в ряде случаев не дописаны и противоречат государственным стандартам. Отсутствие протоколов - это уровень знахаря или шамана, а не современной онкологической клиники. Оно свидетельствует о том, что работа с протоколами была пущена руководством клиники на самотек. Между тем, отсутствие или нечеткость протоколов лечения – важнейший источник коррупции при назначении курсов лечения.

Впрочем, раз уж мы подошли к медицинской работе, обратимся к наиболее разрушительному из результатов эпохи Щепотина – а именно развалу работы клиники за счет уничтожения ее человеческого потенциала.

ПОЛНЫЙ РАЗВАЛ ИНСТИТУТА

Деградация Национального института рака за годы правления в нем И.Б. Щепотина – третья, и тоже совершенно непростительная сторона его деятельности. Чтобы понять суть процессов, происходящих в институте, нужно понимать: лечат не протоколы, а врачи. Кадры решают все.

Так вот, именно для кадрового потенциала НИР деятельность Щепотина стала сокрушительным ударом.

Комиссия лишний раз констатировала известный и ранее факт: неуклонное снижение уровня научной работы в НИР за период 2008-2014 годы. При этом сокращается число сотрудников, ведущих научную работу: так, на треть уменьшилось число кандидатов наук. Универсальный наукометрический показатель, индекс Хирша, практически на нуле (так, Щепотин, который позиционирует себя как ученый, добился индекса 1 за 6 лет работы в клинике). И это в онкологии, где все исследования – на острие проблематики, где множество грантов и перспектив клинических исследований! И это в главной клинике страны!

Деградация научного потенциала НИР – только симптом катастрофического положения клиники. Институт рака за время директорства Щепотина потерял 117 врачей высокого уровня, в том числе докторов и кандидатов наук, лаборантов, врачей с десятилетиями опыта (см. Приложение 2). О воспроизводстве выбывших кадров говорить не приходится: в клинической ординатуре с 2008 по 2014 год побывало аж 4 человека (!). Причины этого «исхода врачей» очевидны. Специфическое хамское отношение к подчиненным ему врачам  И.Б. Щепотина, заслужившего среди сотрудников института прозвище «барин», репрессии и кадровые чистки неугодных сотрудников привели к тому, что доктора буквально бегут из института. Кадровый потенциал НИР катастрофически подорван. Неудивительно, что в операционные бригады приходится назначать, вопреки всем и всяческим предписаниям, врачей, которые только вчера освободились от суточного дежурства. Вы хотели бы лечь на сверхсложную операцию к врачам, которые не спали 24 часа, а потом бодренькие вышли на работу?

На сегодня обеспеченность НИР врачами составляет 80%. Взамен изгнанных в НИР пришли руководящие кадры, сплошь и рядом практиковавшие подлог документов (чему в выводах комиссии множество примеров), не соответствовавшие квалификационным требованиям, более того: не имеющие высшего медицинского образования. Приговор кадровой политике Щепотина – то, что единственным сотрудником отделения управления качеством медицинской помощи онкобольным является… пекарь. Да-да, именно пекарь: человек с образованием по специальности «технология хлеба, кондитерских, макаронных изделий и пищевых концентратов» и полным отсутствием медицинского образования, некто Журбенко А.В. Пирожник у Щепотина не просто тачает сапоги, он следит за качеством лечения онкобольных! И это распространенное в НИР явление: так, научно-исследовательское отделение эпидемиологии рака возглавляет ядерный физик.

При этом роль флагмана украинской онкологии и центра всеукраинских программ борьбы с раком институт провалил полностью и безоговорочно. Из выводов комиссии следует, что практически ни одна комплексная программа института не была доведена до конца и не проводилась, как должно; что работа с региональными онкодиспансерами заброшена; что Национальный план борьбы с раком не выполняется даже на том уровне, на каком руководство института могло бы это обеспечить.

Итак, Национальный институт рака на сегодня находится в полумертвом состоянии. Неудивительно. Если воспринимать клинику как огромную вотчину, в которой все решает всесильный Барин, и которая служит для удовлетворения его финансовых и властных амбиций, то такой результат закономерен. Так людей не лечат. Лечат людей в тех клиниках, которые построены для пациента, а не для директора. В которых приоритетно спасение людей, а не заработок на них и средствах госбюджета.

Чтобы Национальный институт рака стал такой клиникой, мы, «Медицинский контроль», требуем немедленной отставки И.Б. Щепотина с занимаемой должности и инициирования расследования правоохранительных органов по изложенным фактам. Мы просим от СМИ максимальной помощи в распространении этих материалов и готовы предоставить эксклюзивные материалы для работы журналистов (телефон для сотрудников СМИ). Мы будем требовать заслуженного наказания для И.Б. Щепотина, блокировать любую его работу в сфере здравоохранения в Украине и требовать суровой кары для всех, кто будет замалчивать и покрывать преступления в Национальном институте рака. И никакие депутатские мандаты этим людям не помогут.

Мы просим всех читателей этого материала, кто готов присоединиться к борьбе за право на жизнь онкобольных Украины и, в случае необходимости, принять участие в протестных акциях против руководства НИР, обращаться в «Медицинский контроль».

Источник

Примечание редакции: мы уже один раз показывали читателям «Петра и Мазепы», как работают механизмы самоочищения общества в странах к Западу от России, и как русские люди Украины могут принять в этих процессах решающее участие. Скорее всего, следующим примером такой работы станет судьба главы Национального института рака. Будем держать вас в курсе.