Уличная преступность. Часть 1. Ошибка экономистов

Перевод: Иван Емец

Хотите убедительно обсуждать любое преступление? Отбрасывайте криминалистов и социологов, которые обычно объединяют все виды преступлений. Хоть большинство людей возмутит мошенничество или такое абстрактное нарушение как инсайдерская торговля. Кто-то может злиться, что работники отнимают у работодателя карандаши. Но «белые воротнички» обычных граждан пугают гораздо меньше, так как не угрожают чьей-то физической неприкосновенности. И не нарушают границы частной собственности.

Однако последние значимые преступления ужасают: они ставят под вопрос безопасность среднестатистического человека, и потому разрушают наше общество. Можно назвать такую деятельность «преступлениями насилия». И сюда же придётся отнести воровство в чужом доме: технически оружие не используется, однако итог вызывает те же ощущения, что и физическое насилие над человеком. Ощущение того, что пострадавший — именно жертва.

Экономисты добавили свои собственные формы заблуждения к проблеме преступности. Для большинства специалистов, возглавляемых экономистом чикагской школы Гэри Беккером, преступление — это бизнес. По таким раскладам преступник действует как бизнесмен или даже инвестор. То есть принимает рациональные расчёты затрат и выгод, и потом решается на преступление.

Согласно этой теории, злодей сравнивает ожидаемую денежную выгоду от преступления с ожидаемыми затратами. Сопоставляет с наиболее вероятным видом наказания. После этого все затраты и выгоды должным образом дисконтируются по процентной ставке.

Этот вид анализа можно применять к делам вроде похищения драгоценностей. Сюда же мы отнесём грабителей банков или фальшивомонетчиков. Такое же клише стоит примерять к мафиозной деятельности, увековеченной в «Крёстном отце». Но эти преступления бизнес-типа не пугают простых граждан. Они ведь не подпадают под наше определение уличной преступности: нападений, изнасилований, грабежей, расстрелов, тех же домашних краж.

Применение денежного анализа затрат и выгод к уличным преступникам оторвано от реальности. Оно даже граничит с абсурдом. Взять, к примеру, уличную преступность в Детройте, которая распространилась на другие городские районы: стрельба из машины. Водитель останавливается рядом со своими жертвами, открывает огонь и затем уезжает.

Ну как в мире эта практика может быть охвачена чикагским анализом денежных затрат и выгод? Всё более понятным выглядит тот факт, что многие уличные преступления совершаются не ради денег, а для получения психических ощущений. Одного молодого парня спросили, почему он случайно убил человека во время стрельбы из машины. Он ответил лаконично: «Просто хотелось убить кого-то».

Читайте также:

• Тим Златкин. Что Зеленский сдал врагу: краткий список
• Pat Buchanan. Можем ли мы сосуществовать с коммунистами Азии?

Одна из причин, по которой стандартная экономика зашла так далеко в своих ошибках, заключается в старой неточности. Со времён Адама Смита экономисты предполагали, что все люди с одинаковыми ценностями, нормами и предпочтениями. По такой логике, все homo sapiens действуют по-разному лишь из-за различных ограничений.

А теперь объедините этот результат Просвещения с утилитаризмом Джереми Бентама — и вам сразу же станет понятно, почему анализы и политические выводы экономистов так часто оказываются за бортом. А ещё бывают контрпродуктивными. Ведь математические расчёты намекают: помешает преступлению не суровое, а более вероятное наказание. Следует не проявлять пиковую жестокость, лучше повышать вероятность быть пойманным — и, соответственно, наказанным.

Сторонники Беккера выдвигали слишком мало практических предложений. В то же время они игнорируют важный вклад Людвига фон Мизеса и австрийской школы экономики. Эта позиция более правдива: все люди различаются по своим ценностям, привычкам и предпочтениям.

Работая независимо от австрийских традиций, удачную позицию занял политолог Эдвард Бэнфилд, что было изложено в труде The Unheavenly City (1970) и переиздании Unheavenly City Revisited (1974). Приложите его точку зрения к характеру обычного преступника посреди улицы. Наблюдается исключительно короткий временной горизонт.

Злодей высоко ценит настоящее мгновенное удовлетворение: украденные деньги, избиение, изнасилование или убийство. Всё это он творит не потому, что наказание выглядит неопределённым, а по другой причине. Ему уже плевать на собственное будущее.

В более поздней статье, применяя такой анализ к уличной преступности, Бэнфилд хорошо изложил ситуацию: «Угроза наказания со стороны закона вряд ли удержит человека, ориентированного на преступление. Достижения, которые злоумышленник ожидает от своего незаконного действия, очень близки к настоящему. А вот наказание — в том маловероятном случае, если его поймают и действительно накажут — лежит в отдалённом будущем. Слишком отдалённом, чтобы принять его во внимание».

Далее Бэнфилд добавляет, что «для нормального человека» существуют другие более сильные сдерживающие факторы в отношении преступности, чем юридическое наказание. Это позор, потеря работы, трудности от его тюремного будущего для семьи — например, жены и детей. Всё, абсолютно всё касается будущего.

Однако этих сдерживающих факторов не существует для человека, ориентированного на настоящее время. Да, каждый член его окружения время от времени попадает в неприятности с полицией. Скорее всего, у потенциального преступника уже нет постоянной работы. Он либо поддерживает свою семью слишком мало, либо вообще не поддерживает. Нет никакой привязки к обществу.

Бэнфилд ясно даёт понять, что отсутствие постоянной работы у человека, предпочитающего постоянную занятость, происходит не из-за отсутствия каких-то «возможностей трудоустройства». Причиной становится то, что подобный гражданин не намерен подчинять себя дисциплине постоянной работы. В своём глубоком анализе учёный сознательно возвращается к великим политическим философам Запада: Гоббсу, Локку и Юму.

В «Левиафане» Гоббс указал, что правительству не нужно подчинять всех диктату разума и естественного закона, потому что тогда будет социальный мир. Но вместо этого требуется правительство, потому что люди действуют по «их извращённому желанию настоящей прибыли». Юм пишет о том, что правительство стало необходимым.

Продолжение следует.