Ответ «инициативной группе»

Константин Иванов

Примечание редакции. Эта статья касается взаимных обвинений, описанных в статье «О лифтах. Константин Иванов». Если вы не в курсе конфликта, то можете её пропустить.

На «Петре и Мазепе» было опубликовано три моих статьи на экономическую тематику: о налоговой реформе, о реформе пенсионной и об упрощённом налогообложении. Четвёртая планировалась попозже о конвертационных центрах, но тут решил сказать своё слово мой старый «фан-клуб». Напомню, назывался текст «О лифтах. Константин Иванов».

Ответ я писать, если честно, не хотел. Собирался написать о конвертационных центрах. А времени не было даже на них. На ответе настояли мои друзья. Наверное, они правы. Если бы я, как считают авторы статьи «О лифтах», был демобилизованный, изложил бы гораздо быстрее. Но поскольку, увы, до дембеля ещё надо подождать, получилось тогда, когда получилось.

Статья «О лифтах» была опубликована на «Петре и Мазепе» под псевдонимом «Игорь Григорьев». Среди многочисленных персоналий, предъявлявших мне обвинения прошлым летом, такого человека не было. Зато они называли себя «ИГ» – «инициативная группа». Как ни странно, я со всей ответственностью могу сказать, что среди «ИГ» есть и адекватные люди. Правда, как раз они и не проявляют особой инициативности. С другой стороны, один из членов «ИГ» Сергей Силантьев, известный на Facebook как Nestor Popugaev, очень любит рассказывать о том, что он разведчик (технически он нейробиолог, проживающий в Эдинбурге) и что он очень дружит с двумя занимающими сейчас высокие посты видными майдановцами и волонтёрами. Настолько дружит, что они буквально будут решать его проблемы и задачи. Называть эти, в общем-то, уважаемые фамилии я не буду. Потому что у меня нет уверенности, что Сергей не дружит с ними так же, как он разведчик. Но и обращаться к условному «Игорю Григорьеву» не могу. Поэтому будем считать, что «ИГ» – это сам Сергей Силантьев, Ирина Пахомова, Юлия Виноградова, Мария Тульчинская, Александр Бродский.

В приложении к статье «О лифтах» «ИГ» привела копию поданного на меня в милицию заявления. Там же идёт и список подписантов. Я навскидку решил проверить, подписывал ли заявление, например, указанный в списке Сергей Колебошин. Оказалось, и близко нет! Привожу его ответ и линк на его Facebook, где ему можно задать вопросы лично: «Подтверждаю, что не подписывал заявления по поводу «дела Иванова», не знаю и не понимаю, почему указан в качестве подписанта, около года никаких действий и активностей в этом направлении не предпринимал, т.к. получил от Константина личные объяснения, которые на данном этапе счёл достаточными, а также поскольку не до конца уверен в достоверности данных и беспристрастности инициативной группы».

Ещё один человек ответил мне, что нет, он ничего не подписывал, но комментарии давать не будет, потому что «не может». Остальных я уже не спрашивал – хватило.

Кстати, нюанс. Свои имена составляющие «Игоря Григорьева» спрятали, а имена подписантов – указали. Что бы это значило?..

Или вот претензия по поводу фирмы. Я-де представляюсь её хозяином, но по документам директором значится другой человек. Ну, я никогда и не отрицал, что, когда регистрировалась фирма, её было удобнее оформить так. Это ещё одна из причин, по которой я горячо поддержал Майдан. Очень хочу, чтобы мы перестали вести дела, как «удобно», и получили возможность делать это цивилизованно. Но да, на сайте госрегистратора директором и учредителем значусь не я. Видимо, эта «проверка», без анализа работы предприятия, показалась «ИГ» достаточной для вердикта. Не странно ли, что при этом тот самый номинальный директор – мой facebook-френд, и я при нём называю фирму своей, а он не возражает?

Вообще забавно изменение риторики «ИГ» от старта «дела Иванова» и до статьи «О лифтах. Константин Иванов». Я у них сначала «рассказывал сказки о проблемах с законом для создания имиджа», а потом резко стал опасным типом с «несколькими открытыми уголовными делами». Вот ещё из этой же оперы: в «деле» утверждалось, что бизнеса у меня нет, и никогда не было. В статье же говорится о том, что я никогда не вёл бизнес, сопряженный с уплатой налогов! Что тоже неправда, но, с вашего позволения, использую эту фразу в рекламных целях: «По словам врагов, его бизнес никогда не платил налоги», красиво же звучит?

Конечно, всем интересно про обстоятельства волонтёрской деятельности, к которой у «Игоря Григорьева» основные претензии. Их я не излагал в ответ на свалившиеся осенью 2014 г. обвинения и теперь не изложу. Я думаю, все читающие меня сейчас «полевые» волонтёры понимают почему. Есть вещи, которые никогда не смогут быть подотчётными и, тем более, публичными, но без которых ничего не получится. И точка. Когда-то моя жена, тогда ещё невеста, рассказывала мне в подробностях историю одной их поездки из пункта А в пункт Б по Кураховской трассе, а я сидел и думал: «Господи, я надеюсь, ты никому, кроме меня, этого не говорила!..». Если бы милиция или прокуратура видели перспективу по мошенничеству в особо крупных размерах (а это тяжёлая статья, по которой и хотела открыть дело «инициативная группа»), меня бы без проблем отозвали с фронта. Уходил я ни разу не тайно, все знали, с кем успел, с каждым выпил. Скажу больше, а читатели-военнослужащие, особенно кадровые, подтвердят, что внутренняя безопасность осведомлена и по факту уголовных дел на каждого военного, и по содержательной их части. Как следствие, такой же уровень осведомлённости у командира подразделения (в моём случае – заставы), и у замполита. А что касается тех сослуживцев-бойцов, с которыми мы друг от друга зависим в актуальных условиях, я им всё рассказал сам во избежание недомолвок. Надо сказать, не произвёл впечатления. Зато на меня произвели большое впечатление и липовые подписанты в заявлении, и «соглашение» со мной, которого близко не было никогда, и особенно мой сын в заказном сюжете на ICTV (много времени спустя центральный телеканал не снимает про провинциальный скандал сюжет не по заказу).

Извините, что в этот раз не про конвертационные центры, как обещал. Всем привет с заставы Счастье. Надеюсь, скоро будет побольше времени и будет про конвертационные центры.

***

Андрей Андреев, одессит, волонтёр, инструктор по тактической медицине, участник АТО в составе ВМС в секторе «М»:

«История с «делом Иванова» помогла мне сформулировать то, о чём я давно думал подспудно. А именно: худшая болезнь человеческого общества – стадность. Если мы люди, то должны задумываться и анализировать, а не бездумно жать like и repost. А если мы стадо, не надо требовать, чтобы мы сами управляли своей жизнью и жизнью государства.

Я и сам, каюсь, сперва поддался общим настроениям, уж больно много вброса тогда было в Одессе. К счастью, хватило ума осмотреться.

А осмотреться есть на что. До того как уйти служить, я много отволонтёрил сам, хвастать не буду, но поездить довелось по очень непростым местам. Кое-что я рассказал в эфире «Времени с Александром Федоренко» на одесском ТВ. И как волонтёр, и как военный я знаю, что на передке есть потребности в вещах и процессах, которые не озвучишь публично и не подведёшь под отчёт, но без которых то же Широкино было бы совсем другим. Много удаётся самим, за многим приходилось обращаться к таким волонтёрам, как Костя. Поэтому, когда вчитываешься в эти «материалы дела», сначала становится смешно, а потом грустно.

Вы не знаете, о чём говорите, ребята. И возможно – слава Богу. Но вы так радуетесь, когда военные не слушают «тупых» приказов и действуют на свой страх и риск, а тут почему-то всё по-другому? По вашей логике надо судить и киборгов в ДАП, потому что они действовали на свой страх и риск и совсем не по закону. Давайте будем последовательны и не будем стадом! Как участник АТО и волонтёр я не могу стоять в стороне в этой ситуации. Извините за эпитеты, но, не зная броду, наезжать на волонтёра, когда времена были самыми сложными и работа – самой «серой», как минимум, глупо, своей же стране вредите. Но это ещё можно понять. А вот заказной сюжет на ICTV в апреле, когда человек уже служил на самом передке – это, простите, оскорбление всем бойцам и ветеранам, и многих это сильно разозлило. Не превращайтесь ни в стадо, ни в стаю. Не за это мы воюем и помогаем».

Алла Меерович (Попова):

«Мы знакомы с Костей с 1994 года. Я интересовалась, как, собственно, у него дела до, во время и после Майдана. Оснований подозревать его в нечистоплотности у меня нет. О том, что Костя может быть человеком широкого жеста и в чём-то безалаберным, я знаю, все мы не без особенностей. Но наши с мужем деньги мы доверили именно ему, о чём и поныне не жалею (не зову, не плачу, далее по тексту).

Потом я ознакомилась с опусами (прикольно, Facebook исправляет слово опусы на трусы и по содержанию писулек похоже) «инициативной группы». Ну очень инициативной группы. Я написала свой взгляд на Иванова и тут же «оказалась» в постели оного. Некто Нестор Попугаев «нарисовался» у меня в личке и предлагал, на мой взгляд, непристойности, как-то начать поливать Костю грязью. Поразила куча барышень, пламенной выкрикивающих лозунги о добре и зле. Всё это можно назвать таким дурнопахнущим, любимым в СССР словом, как ИНСИНУАЦИИ. Стая, состоящая из пары завистливых даже не бета-самцов и барышень-брошенок. Очень жаль, что есть время у некоторых людей на подобные экзерсисы. Я поддерживаю Костю, мне симпатична его жена, я уважаю его решение служить в АТО, и мне жаль, что он тратит своё время на это».

Михаил Штекель, журналист, редактор, корреспондент на «Радіо Свобода»:

«Дело Иванова» – я не присоединился к этому по той причине, что если масштабы преступления так велики, а у них есть доказательства, надо было идти в правоохранительные органы или в суд. Насколько мне известно, этого члены «ИГ» не сделали. В Facebook кто-то из них писал, что они не заинтересованы в юридическом преследовании. Но я не могу быть уверен, что это позиция всей группы, а не отдельных членов».

Ника Иванова (Налёта), волонтёр, журналист, блогер, автор на petrimazepa.com:

«Я думаю, того факта, что у меня теперь паспорт на фамилию «Иванова», а не «Налёта», достаточно. Тут год назад был не про то, что я недокармливаю бойцов, а что, наоборот, кормлю лишнего. Но, видимо, надо рассказать подробнее.

Меня с Костей заочно познакомил мой школьный друг и отец моей дочки Андрей Андреев, с которым мы тогда вместе ездили на восток как волонтёры. Показал мне какой-то Костин пост, к слову. Мне показалось достойным, я зафрендила. А потом начался этот срач… А я же бытописатель, мне же ИНТЕРЕСНО. Ну и решила порасспросить обвинение. И как-то обвинение ни бе, ни ме. Реально ни одного конкретного слова. Мы собрали данные, мы узнали, мы скоро. А что конкретно? Нууу… мы работаем… Вот если бы вы помогли, у вас опыт, аудитория. И мне стало ещё интереснее, это же тогда ещё была экзотика, ещё не было всех последующих волонтёрских срачей, как про «канадку», например (вы, кстати, знаете, что мне за интервью про «канадку» одна волонтёр передала, чтобы я спала в бронике, бо мне 3.14здец?). И я решила расспросить уже не обвинение, а поглубже. Где вам никто ничего не скажет, и даже мне сказали с трудом и мало что. «Даже мне» не потому, что я такая прямо величина, а потому, что меня видели на «нуле» с берцами и хавчиком. Куда не все доезжают. И где фоточки не повесишь.

И, в общем, «поглубже» мне сказали, чтобы мы все меньше свистели и меньше лезли, куда не надо, потому что многие процессы работают только очень «по-серому», и мне ли это не знать, а на таких волонтёрах, как был in action Костя, многое держится, что не держалось бы. А поскольку я действительно имею некоторый опыт (слава Богу, очень-очень скромный), которым никогда не буду сверкать, и в секторах я тогда бывала больше, чем дома, я сильно Константином прониклась, сложив два и два. Ну, правда, тогда у нас были совсем другие отношения, мы оба были заняты другими людьми и процессами, и вообще… Это уж потом началось. И я так думаю, не в последнюю очередь потому, что ни со мной не было особо интересно мужикам на гражданке, ни его умонастроения девушке в мирном месте не понять. Но это к «делу Иванова» не относится.

Как для журналиста для меня главное, что «делу» не был дан ход, хотя вот он Константин, в городе, в Facebook в одесских местах чекинится. То есть и открытое дело ещё ни о чём не говорит. Но такое, которое даже не открыли, – тем более. Кто хотел, мог узнать, что Костя проходил по нескольким делам как свидетель и что на запрос о «подозрении» прокуратура отказала. Служить он тоже уходил ни разу не тайно, был и у меня в гостях накануне, где было ещё порядком гостей. Не знаю, кто там что у авторов статьи «О лифтах» искал его по сектору, лично мне, хотя мы тогда и близко не были парой, он говорил, где служит, и вообще не скрывал. Ну, про дембель это вообще цирк. Меня в Счастье недавно возили киевские мои друзья: Дима Хохлов, Ира Мудрик помогала, видать, потому, что нам нравится встречаться с видом на линию размежевания. И расписывались мы по-скромненькому в отпуске по семейным тоже, видимо, из-за наступившего дембеля… Было бы очень замечательно, но до дембеля ещё надо дожить. Что до волонтёрских времён, ребята, вы такие смешные, как семь рублей вместе. Кто вам отчитается по полной? Вы в это верите? Вы скатайтесь разок так, чтобы было видно располагу сепаров, тогда, может, что-то поймёте. И, кстати, заказные сюжеты снимать на ТВ – это я бы тоже так делала, это инструмент, шо уж. А вот дитё в такой сюжет вставлять – плохая карма».

Виктория Сибирь, волонтёр:

«Протуберанцы подобных скандалов возникают в уютненьком волонтёрском серпентарии куда чаще, чем можно позволить при наличии одной большой цели. За два года движение аккумулировало сумасшедшее количество людей с разной мотивацией, разным отношением и разными исходными. Пытаться свести их к единому знаменателю и заставить дружно шагать, взявшись за руки, сложно и абсурдно. Не хочу разбираться в мотивах «ИГ» – прошу лишь об одном: помните, что любые частные набросы на вентилятор в этой теме очень сильно вредят всему волонтёрскому движению, где всё строится на доверии. Поэтому или неопровержимые доказательства с последующими судебными процессами, или на*уй».

Володимир, позивний «Мовчун», розвідка ЗСУ:

«Є різне волонтерство. Не всі вчинки можна світити. Думаю, це очевидно.

Взагалі я Костянтина приймав у себе після шпиталю, для мене він в будь-якому випадку патріот більше, ніж ті, хто щось розмірковує в мирному місті.

А що до взагалі волонтерської діяльності, допомоги і меценатства... то вважаю, що публічне висвітлення такої діяльності подекуди штука ганебна. Ну от не повертається в мене, наприклад, рука давати інтерв’ю десь, що я волонтерю інструктором по київських полігонах...нащо то треба? Ну там що бабосіки пацикам збираємо, зробили от групу – там дівчата займаються збором коштів. Але про інше я б не розповідав».

Евгений Блинов:

«Могу сказать две вещи членам «инициативной группы», обратившимся ко мне за содействием, я отказал, потому что они не являлись представителями органов следствия. Кроме того, без решения суда (учитывая апелляционный и все кассационные инстанции) я не буду считать Константина Иванова виновным. Мы договорились пообщаться с Константином лично, чтобы он предоставил аргументы своей позиции. Сейчас он служит на фронте и согласие на разговор подтвердил. Надеюсь, эта встреча состоится.

Стас Домбровский, поэт, режиссёр, художественный руководитель литературного объединения «КПД»:

«Та мне по*уй аргументация, он друг... и всё. А после крови вопросов быть не может.

Может быть лишь интерес. И если он посчитает нужным, то пояснит».

Данная рубрика является авторским блогом. Редакция может иметь мнение, отличное от мнения автора.