Британия пост-Брекзит из первых уст. Буквально из первых

Рассказ о том, почему иногда Её Величество читают чужие речи. Британская государственная система — одна из самых сложных, громоздких и в то же время самых эффективных в мире. Даже за неимением конституции как таковой (Соединённое Королевство руководствуется негласным сводом законом, законодательных актов и неписаных традиций управления), одна из самых старых из существующих правительственных систем мира продолжает исправно функционировать. И даже Брекзит не смог её отклонить от верного курса (как минимум, хотелось бы в это верить).

Одной из самых древних и истинно британских частей этой негласно скомпилированной системы является, пожалуй, участие монарха в работе демократических институтов. Почему-то в наших широтах принято считать, что Её Величество — скорее церемониальная и символическая фигура. Со школьной скамьи, вместе с пресловутым «London is the capital of Great Britain», мы заучиваем эти мнимые аксиомы и привычно забываем, что какой бы парламентской Британия ни была, она всё же монархия.

События последнего года, связанные с Брекзит, уже несколько раз поднимали вопрос о суверенитете монарха в политических вопросах (об одном из таких случаев я вскользь упоминал при рассказе об очередном скандальчике Джонсона), и вчера снова подвернулся случай вспомнить о монарших привилегиях. 14 октября парламент Соединённого Королевства вернулся к работе после вынужденных нескольких недель отдыха.

По традиции, каждая новая сессия парламента начинается с «королевской речи» — все парламентарии собираются в огромном зале Палаты Лордов (верхней палаты парламента), и выслушивают речь государя о политике правительства на период следующей сессии. «Ага, так вот она, власть помазанника Божьего!» — возопят с негодованием самые демократические из вас (или же с восторгом вскричат монархисты, тут кто на что горазд). Но не всё так просто, как может показаться. Точнее, всё намного прозаичнее.

В случае с королевской речью монарх выступает не более чем приглашённым оратором — речь готовится и утверждается в офисе премьер-министра на Даунинг-Стрит 10 и лишь после этого отправляется в Букингемский дворец на ознакомление. Потому, господа монархисты, вынужден вас разочаровать — по сути, мы прослушали речь премьер-министра Джонсона, но в более спокойном исполнении.

Что же было в этой речи? Во-первых, Брекзит. Очень много Брекзита. Из 26 законопроектов, упомянутых во время речи, почти треть касалась именно выхода из Европейского Союза. Кроме старых Борисовых постулатов о новом партнёрстве, серии торговых сделок и выходе 31 октября (уже окончательно, насколько можно судить), брекзитовская часть не несла слушателям ничего нового. Правда, одно обстоятельство заставляет насторожиться: почему не были упомянуты ни процесс переговоров, ни желание достигнуть нового понимания с Европой? Неужто премьер всё-таки снова пойдёт на контры с парламентом и забудет о дедлайне 19 октября? Скорее всего, этого и следует ожидать.

Во-вторых, популизм. Исходя из речей и программ членов Консервативной партии с момента вступления Джонсона на пост главы партии, одна из их целей, если не единственная — подготовка к перевыборам. Провал попытки начать промежуточные выборы в прошлом месяце не означает, что Борис о ней забыл. Именно поэтому самыми  обсуждаемыми темами в речи были здравоохранение, реформа полицейской и тюремной системы и инфраструктура. Именно на этих постулатах Джонсон и пытается буквально вывезти свою партию в лидеры, и нельзя сказать, что это ему не удаётся. Добавим к этому потенциально выполненное обещание по Брекзиту — и мы получаем хороший задел на большинство после следующих выборов. И, возможно, второй срок премьерства для Бориса.

В-третьих, международный популизм. Кроме внутренней повестки и прицела на британскую аудиторию, офис премьера обозначил несколько весьма занятных отраслей нового величия Соединённого Королевства. Теперь Британия намерена выйти в мировые технологические лидеры, в то же время став флагманом в процессе спасения и улучшения окружающей среды. В сфере обороны — НАТО наше всё, поддержим 2% годового ВВП, нас не победить (на фоне восторженных возгласов). Довольно своевременные и правильные посылы, причём сказанные в конце — а, как известно, сказанное в конце всегда запоминается.

Итого, что же нам принесла новая повестка дня правительства Джонсона? Брекзит будет, так или иначе, 31 октября. И несмотря на все заверения в готовности, решительности и возможности Британии провернуть это дело, позитивный исход маловероятен. И новые законы в сфере регулирования финансовой сферы вкупе с возможными новыми торговыми сделками, на которые активно давили в речи, мало что изменят. Хотя в то же время это мало что изменит и для планов Джонсона. Если Брекзит 31 октября будет — ему плюс в карму и огромные проценты на выборах, ведь он выполнил своё обещание. Если Брекзита 31 октября не будет — ему всё равно плюс в карму и большие проценты на выборах, ведь он был верен своей повестке до конца и отстаивал интересы своего избирателя. А не получилось из-за козней лейбористов, либдемов и иже с ними. Невероятно удачная политическая вилка.

Воистину,  Британия пост-Брекзит будет захватывающим зрелищем при любом раскладе и при любой власти. Ощущение сродни тому, когда твой любимый писатель анонсирует новую книгу, но оставляет её сюжет интригой. Ты ещё не знаешь ни названия, ни основного посыла, ни даже общей канвы сюжета, но уже предвкушаешь, с каким всё-таки интересом будешь её читать. Остаётся только надеяться, что финал этой истории будет более оптимистичным, чем кажется сейчас. По меньшей мере, я согласен на некую недосказанность в конце.