15:45 20.08.2015

Интервью с анонимными бойцами батальона МВД Украины «Донбасс»

Это интервью будет не совсем стандартным. Хотя бы потому, что в нём не будут брать участие офицеры, не будет одного человека, говорящего за всех. Будет групповой диалог.

Интервью в анонимных бойцов батальона МВД Украины «Донбасс» взял Serg Marco.

Это интервью будет не совсем стандартным. Хотя бы потому, что в нём не будут брать участие офицеры, не будет одного человека, говорящего за всех. Будет групповой диалог. Кафе, диваны, на диванах сидят бойцы батальона «Донбасс» – разного возраста, телосложения, стиля одежды. В гражданской одежде не напоминают тот грозный и мотивированный «Донбасс», который был первоочерёдной целью у сепаратистов, понёсших большие потери от этих парней в чёрной униформе. Тех бойцов, за которыми они охотились и выпрашивали их у российских десантников, когда таки была разбита иловайская колонна. Сегодня они тут, в тылу. Им есть, что рассказать. И мы с ними начинаем разговор.

- Когда вы получили задачу выдвигаться в Иловайск и кто её вам ставил?

- Ну, давайте поймём, все ли мы тут из одного подразделения [короткое обсуждение – и оказывается, что все из разных]? В общем, все по-разному. Кто – 15 августа, кто – 16-го. Мы тогда пришли в пионерский лагерь, была у нас база там. Нас вызвали по полной боевой. Как оказалось, для того, чтобы понять, кто не имеет касок и бронежилетов. Каски и бронежилеты по итогу всем выдали. А приказ? А приказ нам давал «Семён».

- У нас была машина с боекомплектом, – вступает в диалог «донбассовец», годящийся некоторым бойцам, сидящим за столом, в отцы. – Взводной бк, загруженный в «Газель». Мы лично должны были вести эту машину в Иловайск. «Скиф» мне сказал, что «Семён» передал, чтобы мы ехали налегке, боекомплект не брать. Боекомплект не брать, так как едем на один-два дня. Мы эту машину и не взяли.

- Сколько человек из «Донбасса» было в Иловайске?

- Ну, смотри. Общее количество было около 400–450 человек. Это те, которые уезжали и приезжали. Рота «Жака» ушла. Ушло немало. В общем, от 180-ти до 220-ти человек было в самом Иловайске.

- Я хотел бы добавить, – подключается к диалогу очередной «донбассовец», – что точное количество было непонятно, так как много людей были неоформленные. Списков так, как они должны быть составлены, не вели. «Семён» что-то там писал в Facebook, какие-то статьи (а писал он много). Прочитав их, приезжали люди, которые хотели присоединиться к «Донбассу». В Курахово тоже прибыло какое-то количество людей. Я видел незнакомых мне человек сорок в нашем лагере. Их пообещали быстро оформить, но так и не оформили. И даже для этого задания никаких списков не составляли, никакого документа (типа боевого приказа со списком участвующих там бойцов) не делали. Так что часть последующей неразберихи была связанна именно с этими фактами и именно с нашим батальоном.

- А когда вы поняли, что вступили в бой с российскими войсками?

- В Червоносельском. А до этого были сепары. Были какие-то чеченцы, конечно, но не регулярные войска РФ. В Червоносельском начался основной замес. Хотя, когда общались с российскими десантниками, когда были в плену, они сказали, что какая-то небольшая часть подразделений зашли 22 августа на территорию Украины, а вот основная их группировка – 24 августа. После этого, 24–25-го числа, мне звонил Мустафа Найем и говорил, что мы – в окружении. Я ему отвечал, что мы ничего об этом не знаем, ещё воюем тут. До 26-го включительно у нас раненых ещё вывозили из Иловайска, а потом уже начали в Грабском обстреливать санитарные машины.

- Когда именно вы выходили из Иловайска?

- 29 августа.

- Но 29-го уже колона уходила из Многополья…

- Ну, вот в аккурат перед этим мы к ней и присоединились.

- Вас обстреливали при выезде из Иловайска?

- Нет. Выходили нормально, никто в нас не стрелял. Проезжали мимо Грабского, там стояли ВСУшники, миномётчики. Говорят: «У нас приказа отходить нет, мы остаёмся». Такие классные парни, молодцы просто! У них там мин уже почти не оставалось, но готовы были стоять до последнего. Наша колонна вышла в Многополье. Мы начали формироваться, потом, когда выдвинулись, «Филин» нам по рации говорит: «Донбасс», куда ты едешь, давай в обратную сторону». Весь наш батальон разворачивается и едет в другую сторону. Останавливаемся на улице. ВСУ, «Днепр», «Ивано-Франковск» поехали на Новоекатериновку, а мы – по другому маршруту. С нами был «Свитязь», немного ВСУ и «Миротворца». «Филин» дал приказ по рации выходить с оружием и быть готовым к прорыву. Но его не все слышали. У нас было два канала на рациях, по которым мы работали, – двенадцатый и шестнадцатый. Приказа перейти на один канал не было. И мы все сидели по разным каналам и не всегда слышали, что нам передают командиры. А на шестнадцатом сидел «Моторола» и запугивал нас. Ну, пытался, во всяком случае.

Так вот, когда выставляли колону, нас начали крыть минами и нам дали команду выдвигаться. Слова «прорыв» не было, но был приказ выдвигаться и не сдавать оружия.

- Хочу добавить, – подключается ещё один «донбассовец», – что когда попал один наш боец (позывной говорить не буду), то он разговорился с российским медиком, у которого мозги вроде бы на месте. Они разговаривали на тему, что как же так, мы же должны были выйти по «зелёному коридору». И медик ему прямо сказал: «Какой ещё «зелёный коридор»? Мы вас тут уже два дня ждём. Был отдан приказ стрелять по всем. Тут перед вами две группы авто с гражданскими шли, эвакуировались, их точно так же расхерачили, а вы говорите «зелёный коридор». Вас бы валили при любых раскладах». Вот так вот. Медик их говорит. И достреливали наших потом на полях. Я сам слышал одиночные выстрелы. Ходили, ржали и одиночные выстрелы. Добивали раненых.

- Дедушка в Червоносельском тоже сказал, что «они вас два дня ждут», – перебивает его другой боец. – Два дня! Они окапывались два дня!

- А колонна как двигалась? Ни разведки, ни@#я, – горячится следующий. – Это просто аут.

- Нас потом с двух сторон валили. Едешь по дороге, а с двух сторон такой тир с танками. Валили всем: миномётами, пулемётами, танками, ПТУРами…

- А вас кто-то координировал в момент боя?

- Кого, нас?! Да какая координация?! Пока были на машинах – был хаос. А когда спешились – начало что-то организовываться. Но никто нами не управлял.

- Как вы попали в плен?

- Ну, по очереди… Пусть каждый свою историю расскажет, – решает один из бойцов. – Я вышел из Новоекатериновки без плена, раненый. Повезло. Хотя две группы, которые шли перед нами, были уничтожены. Мы вышли с «миротворцем», там были опытные ребята. Там было четыре «миротворца», три армейца и я один из нашего батальона. Петляли через посадки, через полтора суток вышли в Комсомольское.

- Смотри, как это было, – включается другой боец, выкладывая на столе пачки сигарет, зажигалки, чашки с чаем и прочее, что попалось под руки, в каком-то схематичном порядке. – Вот в Червоносельском у них всё было очень грамотно построено. Там расстояние от хутора до посадки – 2,5 км. Тут у них десантники сидели. Дальше в окопах – тоже десантники. Вот тут прямо в Червоносельском стоял крупнокалиберный пулемёт, тут – танк, а тут – пехота.

- За посадкой вон там тоже были танки, – перебивает его побратим. – Помнишь, утром на нас выехали?

- Ага, хорошее дополнение, – соглашается боец. – Так вот, когда начался обстрел, приоритет, конечно, был по крупным целям: «КамАЗы» с ранеными, автобусы… Вот тут работали «Ноны» или миномёты. Разрывы ложились по колонне и рядом. Сзади автобус ехал. Прямо возле него мина легла, но выехал – просто чудо. Спасло нас, что мы стали у кукурузного поля и начали пробиваться к этому хутору. БТРы стали по углам хутора, прикрывали нас. И пока люди там сосредотачивались по хутору, занимали позиции, они нас прикрывали. Сейчас, уже анализируя события, я понимаю, что там мы действовали правильно. Понятно, что не все были готовы дать отпор, кто-то в подвал лез прятаться, но в основном люди готовы были обороняться. С третьего взвода ребята – вообще молодцы! Они ушли на левый фланг, крошили там отлично. Подбили несколько единиц техники, танк подбили, БТР. Группа «Лермонтова» тоже там дала им на «отличненько». «Усач» – молодец! Танк там подбили, БТР подбили, потом ещё танк сожгли. Сказать, что у нас там был хаос, – нет. Мы оборонялись. Раненых подтащили, оборонялись. Нормально, в общем, держались. Минус в том, что у командиров взводов у нас не было карт. Мы не понимали, где мы находимся и куда надо двигаться. Потом наступили два часа перемирия.

- Хочу добавить, – очень спокойно вступает в диалог тихий парень, который сидел и больше слушал, – что в Червоносельском убили командира первой роты. Он был в пожарной машине. Она заехала в хутор и сгорела. Там был «Восьмой», «Тур» и «Детройт». Потеря «Тура» ещё больше ослабила организацию. Командиров не было.

- Тут есть ещё одна причина, – перебивает пожилой «донбассовец». – И зародилась она ещё в Петровцах. Это разные командиры, разные группы и разные группы влияния. И об этом тоже надо писать. Это дало своё.

- Так вот, – продолжает «донбассовец», выслушав побратима, – пожарная машина стала возле хутора, а им надо было заехать вовнутрь. Они, не доехав до хутора, остановились, вышли и начали решать, что делать. Ну, тут прилетел ПТУР – и все погибли. Командования после этого, по сути, не было. «Яцек», командир второго взвода, пытался выровнять ситуацию. «Артист» в панике бегал. Не хватало нам, в общем, командиров.

- Начали мы там окапываться, – подключается следующий. – Не знаю, правильно или неправильно в военном плане, но оборону выстроили. Там хутора этого – одна полоска земли и несколько домов-то. Но ВСУшники…Что они исполняли! Какие же они были красавцы! Они нас на БТРах так прикрыли. Не знаю, что было бы, если бы не они.

- Два часа перемирия. На переговоры пошли «Яцек», «Гал», я и ещё кто-то. По правому флангу на переговоры с пехотой. Мы им сказали, что отдадим их пленных, дайте нам «коридор» – и мы уйдём. Они сказали, что переговорят с командованием. Переговорили. Командование сказало, что никаких коридоров. Один пришёл, говорит: «Пацаны, я вас понимаю и лично бы отпустил всех. Но у нас есть приказ, мы его выполним».

Они отдали нашего раненого, мы его забрали. У нас было немного времени, мы начали организовывать оборону. «Яцек» звонил и «Семёну», и «Балану». «Семён» поначалу обещал, что «держитесь, к вам придёт помощь», а потом перестал брать трубку. «Балан» нам тоже обещал помощь, «только держитесь»…Часам к пяти вечера наша группа организовалась у крайнего дома на хуторе.

К нам приехали договариваться российские десантники. Мы встретились с ними. К нам они ехали, размахивая руками и не демонстрируя оружия. Тут среди наших кто-то выстрелил – они схватились за оружие, потом увидели ещё наш секрет рядом, ранили одного бойца нашего. ВСУшники начали размахивать белым флагом. Двое ВСУшников и я с «Яцеком» – к ним навстречу. Они с перепугу поставили нас на колени, прессанули. Мы начали объяснять, что пришли переговорить, а нам сказали, что «командир будет разбираться». Так мы и попали в плен.

Остальные держались ещё 36 часов. Пришёл «контрик», начал «работать». Там был один тяжелораненый российский десантник, мы его отдали. Осталось у нас семь пленных десантников. Мы хотели их отдать в обмен на «коридор», но комбат десантников с позывным «Лиса» сказал: «Мы вас там накроем и вам – хана». Мы ему: «Так своих же положите». А он: «Ну, так тому и быть. Это война».

Когда они начали обстреливать хутор, в котором были их пленные, мы поняли, что они сровняют его с землей. И сложили оружие.

- Я выходил с «Филиным», – включается «тихий» «донбассовец», – но мы попали в плен под Новоекатериновкой. Наш автомобиль разбили, и мы провели сутки в поле. Я был связистом. У меня был спутниковый телефон. Вышли на связь со штабом, с «Семёном»… Но от этого было толку мало. Нам сказали ждать. Через сутки мы спросили, куда выходить. Нам сказали, что придёт колонна собирать раненых и погибших, «вы закопайте где-то оружие и стойте у дороги. А потом прыгните туда, выдадите себя за раненых». Мы так и сделали. Спрятали оружие, нашли по пути остатки других подразделений (до тридцати человек), рассказали им и вышли все к обочине ждать колонну. К пяти часам дня нас заметила БМД разведки россиян, ну там нас и забрали. Нас туда отконвоировали в барак и держали сутки с другими пленными. Опрашивали. Мы поняли, что они охотятся конкретно за «Донбассом» и Нацгвардией, и не выдали себя. Сказали, что мы – ВСУ. Они к ВСУшникам вообще хорошо относились. Рассказывали все, чего они пришли, что они кадровые военные и так далее.

Через сутки нас погрузили в два «КамАЗа», полностью набитых пленными. Приехали на очередной допрос, опять опросили. Но они не знали, что с нами делать. Они не были готовы к такому количеству пленных, потому всё было в спешке. Говорят: «Мы не знаем, что с вами делать. Пять «КамАЗов» вывезли, так тут ещё пять «КамАЗов» привезли. Вот куда вас девать?».

Нас было четверо «донбассовцев», «Арт», «Шамиль», «Филин» и я. Про нас решили, что мы неинтересны, потому отправили на «гумконвой». И вывезли нас «гумконвоем», в Волновахе были к трём часам ночи.

- Скажите, что, по вашему мнению, привело к всему этому?

- Некомпетентность, пиар… То, что 24-го числа, когда нас начали окружать, было так мало сделано, чтобы нас вывести. Информации не было. «Филин» говорил, что не знает, сколько там было кого. Он слушал то, что ему говорил Хомчак. Он ему верил, и сам ещё помню, как говорил: «Да ну, как такая засада, действительно? Это ж какая засада должна быть. Нас тут больше тысячи человек. Та не…». Типа того. Он знал, что кто-то есть, но сколько – не знал. Нас надо было выводить 25-го. А ещё лучше – и не приходить. Но самое главное, основное – это не надо было верить в «зелёный коридор»!!! Это и есть основное! Ну как это так, когда ты видишь сорок танков, направленных на тебя, а россияне тебе говорят: «Мы не будем стрелять, идите перед нашими стволами. Мы же типа честные». Да ну, это бред.

- Значит, основная причина – это то, что не сдержали слово?

- Да, то, что им поверили. Нельзя это было делать. А вот к тому, кто нам это решение «скормил», – вопрос.

Вернуться к основной статье.