Катастрофа Pruitt-Igoe. Часть 2

Ранее

• Катастрофа Pruitt-Igoe. Часть 1

В 2012 году вышел документальный фильм «Миф о Прюитт-Айго», в котором фигурируют воспоминания очевидцев. Например, Руби Рассел, которой «повезло» жить в комплексе, вспоминает: «Все общие зоны были превращены в поле боевых действий. С утра там дрались дети, днём — подростки, с наступлением сумерек междоусобные разборки начинали взрослые криминальные группы. Любой не связанный с криминалом человек, у которого появлялся хоть какой-то шанс покинуть Прюитт-Айго, бежал отсюда. Башни делились на «хорошие» и «плохие». Наша была «хорошей». На некоторых этажах у нас даже были целые стекла, и мусор не лежал горами в коридорах, и перестрелки случались гораздо реже, чем в «плохих» домах. Тем не менее, и в нашем «хорошем» месте убийства были не редкостью».

Картина светлого будущего, правда?

Уголок социального рая превратился в страшнейшее гетто США.

Люси Стоунхолдер, росшая в Прюитт-Айго, рассказывает: «Галереи были местом побоищ, там всегда околачивались подростковые банды. Света не было нигде: лампочки разбивались через несколько минут после вкручивания, так как в темноте бандам было проще заниматься своими делами. В лифтах, пока они ещё ездили, совершали групповые изнасилования. В грузовой лифт заталкивали неосторожную девушку или женщину, туда набивались подонки, лифт останавливали между этажами, и иногда вопли насилуемой раздавались по зданию буквально часами. Полицейские приезжали только в светлое время суток, от ночных вызовов они официально отказывались, так как не могли обеспечить безопасность своих людей. Лишь в редких случаях, когда нужно было задержать какую-нибудь банду целиком, спецназ штурмовал одну из башен. Днём ещё можно было показаться в подъезде или на улице, но после захода солнца все крепко запирали двери и не высовывали носа, что бы ни происходило».

К 1970-му в комплексе оставалось всего 600 человек в 17 зданиях. А сам комплекс признаётся зоной бедствия. Без наводнений, пожаров и землетрясений, лишь от рук человеческих. Власти Сент-Луиса принимают единственное верное решение — людей отселить, а сам комплекс разрушить.

Жильцов расселяют в другое социальное жильё, обычно это небольшой дом в приличном районе, а сами «башни» зачищают от бомжей и наркоманов и взрывают. Через два года комплекс — 33 красивых котлована со строительным мусором, а Сент-Луис отныне решает проблему «детей Прюитт-Айго», то есть банд малолетних головорезов, выросших в самых зверских условиях американского гетто.

Однако катастрофа Прюитт-Айго сослужила американскому обществу хорошую службу. Это был именно тот кризис, в котором родились качественные изменения. Нет, в США не перестали строить социальное жильё, но сделали из этого выводы. Районы социального жилья небольшие, они не отделены от города, а интегрированы в него. Ведь только с помощью постоянного контакта с носителями другой культурной парадигмы можно искоренить дух трущоб, хоть это и процесс, идущий десятилетиями.

Возводя очередной социальный дом, следует закладывать в городской бюджет и сумму на его содержание, не надеясь на платежеспособность и добросовестность жильцов.

Неплательщиков коммунальных услуг следует выселять немедленно. Хоть и деньги на содержание неимущих выделяются из бюджета, именно люди должны платить по счетам, это приучает к ответственности и тому, что горячая вода не течёт из крана сама по себе.

Бывших заключённых селят только в социальные квартиры, выделенные специально для этих целей. И только при условии постоянного контроля со стороны компетентных органов.

Любое серьёзное нарушение приводит к моментальному выселению, невзирая на состояние здоровья, количество детей и материальный достаток. И хоть это распоряжение Клинтона, выданное в 1996-м, нещадно критиковали все кому не лень, однако за считанные месяцы стало понятно, что именно жёсткие меры снизили криминальность социального жилья.

Ну и конечно же, социальное жильё стало хуже жилья коммерческого, и это сделано умышленно. У человека должен появиться стимул вырваться из плохих условий, изменить свою жизнь. Конечно, больные, нетрудоспособные и прочие социально защищённые категории граждан пользуются специальными программами, о них речи не идёт, но трудоспособный человек получает от государства лишь необходимый к существованию минимум.

Не лишним будет вспомнить и о таком процессе, как джентрификация. Это процесс реконструкции пришедших в упадок городских кварталов с целью привлечения более платежеспособного населения. И следует отметить, что эта практика действительно работает.

Но это в Америке. А у нас? Ведь мы живём в стране, застроенной своими Прюитт-Айго, в каждом городе, повсюду. И процессы, происходившие там, но многократно масштабированные как по количеству, так и во времени, происходят у нас. Более обеспеченные люди бегут из советских «панелек» и типовых проектов нулевых, оставляя там пенсионеров, студентов и маргиналов. После смерти первых и бегства вторых остаются лишь маргиналы, а район превращается в гетто.

Да, советское панельное строительство решило проблему расселения, так же, как и Прюитт-Айго. И точно так же, как и там, блага материальные пришли «сами по себе», а ответственности в головах не появилось. А тех, кто помнит бараки сталинских времён и коммунальные квартиры, осталось совсем немного. И точно так же, как и социальный комплекс в Сент-Луисе, наши гетто рано или поздно придётся разрушать, людей расселять, а освободившееся место — грамотно застраивать.

Вопрос лишь в том, кто возьмётся?

Финальные моменты мечты о социальном жилье