Хмельницкий не на купюре. После триумфа под Пилявцами

После триумфа под Пилявцами казаки срочно собрали военный совет. Старшина на нём всячески пыталась не допустить вторжение в Русское воеводство — ведь это возле их имений и хуторов кипела крестьянская война, это их люди массово уходили в казаки, это они рисковали реестровыми деньгами и титулами.

Но Кривонос, Богун, Чернята стучали рукоятками сабель и требовали наступать вглубь Польши. На полковых майданах им вторили десятки тысяч вчерашней голытьбы и крестьян, а ныне казаков, попробовавших военной удачи.

На юг от Днестра и вглубь Галиции уже кипела жакерия — отряды повстанцев насчитывали 15–18 тысяч людей под предводительством бывших священников, реестровых и кастелянов. Восставшие освободили Калуш и жгли замки от Карпат до Рогатина и Теребовли.

Жребий был брошен, голос радикалов услышан — в октябре казацко-татарское войско двинулось на Львов, штурмуя Кременец, Броды, громя отряды фуражиров и панские имения. Услышав о приближении 150-тысячной армии, из Львова отошёл Иеремия Вишневецкий, прихватив с собой 1,2 миллиона злотых, собранных горожанами на оборону, и оставив в гарнизоне небольшой отряд артиллеристов.

Львовская эпопея и зимовка

Гарнизон Львова насчитывал едва 2 тысячи человек, в основном добровольцев, муниципальных и коронных солдат было не более 300. 6–8 октября начались бои — пока татарская кавалерия терзала окрестные дороги, пехота Хмельницкого штурмовала валы и взяла гору Палача. Там казаки вырезали защитников в церкви святого Юра, атаковали костёл Святой Марины. Под прикрытием домов в предместье запорожцы подтягивали фальконеты, осыпали защитников градом пуль с картечью. И горожане подожгли собственные дома. Пламя отогнало наступающих, а два приступа стен было отброшено орудийным огнём с бастионов. Пожар бушевал 18 часов, стена искр и головешек не давала украинцам развернуть свою артиллерию.

Получив отказ на требование выдать поляков и евреев, 13 октября Хмель взял штурмом Высокий Замок. Часть гарнизона ударила в спину обороняющимся и открыла ворота (в последующей резне были убиты и поляки, и повстанцы-русины). Кривонос в штурме не участвовал, он метался в горячке, вскорости его под Замостьем заберёт чума. Но пока восставшие ликуют — гарнизон Львова после потери ключевой высоты согласился на переговоры и выкуп.

Комиссию казаков заваливают подарками и деньгами, чтобы она признала факт, что Львов находится в крайней нищете и бедности (лично Богдан с этого выкупа получит 20 тысяч злотых). Штурмовать город бессмысленно — вчерашние крестьяне разграбят его, а татарам Тугай-Бея нужна плата. Сошлись на 200 тысячах злотых (серебром, товарами, селитрой для пороха и солью); кроме того, на еду и напитки потрачено было не меньше. Отсалютовав Львову ядрами и выжигая окрестные сёла, татары и казаки, став богаче на 365 тысяч злотых, двинулись на Замостье.

Под крепостью Замостье быстрой победы не вышло — армия, измотанная многомесячными маршами и битвами, не спешила на приступ, да ещё и скончался Кривонос (нужна была пауза на похороны и передачу командования). Впрочем, и отряды повстанцев рвались грабить и жечь панские имения, а не лезть на стены под картечь и горячую смолу. Хотя восстание расширялось на внутренние воеводства Польши, вплоть до Вислы, а бойцы Черняты трижды ходили на приступ под прикрытием телег, связанных цепями, и осадных башен, добыть крепость не вышло. Сам Чернята получил пулю в ногу во время попыток штурма. В декабре 1648 года армия Хмельницкого через Дубно и Житомир отошла в сторону Днепра на зимовку.

За кулисами остались переговоры с османами и Трансильванией, посольство к московитам, выборы польского короля, в которых Богдан сделал ставку на Яна Казимира и его «партию мира». Хмельницкий требовал булаву гетмана, увеличение реестра, вывод польских войск и самоуправление. Поляки отвечали уклончиво. Налегая сначала на роспуск крестьянской армии и отход татар в Крым, дабы униаты показали своё миролюбие.

Обменявшись универсалами о мире, стороны принялись зализывать раны — Галиция, Подолье, Волынь, Холмщина, Надднепрянщина лежали в руинах (не осталось ни одного панского двора, поместья или мелкого замка, не разоренного повстанцами), дороги были разбиты, пашни вытоптаны. Десятки городов и селений выплатили выкуп, чтобы их не пустили пеплом, и едва сводили концы с концами, в то время как вчерашние поденные рабочие спали на парче и закладывали в шинках драгоценные камни.

Но польская власть была подорвана до самой Вислы, ненавистный Вишневецкий бежал, прибывшего в Киев Богдана встречали салютами и чествовали как триумфатора — иерусалимский патриарх нарёк его титулом «светлый князь», в церквях правили службы за здравие Хмельницкого.

Збараж — твердыня польского духа

Ой, що то за хижка там на виріжку:
Пане Вишневецький, воєводо грецький,
Та виведи танчик по-німецьки...
Під тою хижкою пани сиділи.
Пани сиділи, собак лупили,
Ножі поломили, зубами тягали.

Мир продержался до весны — обычная тактика Речи Посполитой во время украинских восстаний, сначала идти на уступки, а потом украшать деревья гроздьями повешенных. Правда, в этот раз сами казаки подлили масла в огонь — получив на переговорах в Переяславе гетманскую булаву, клейноды и обещания увеличить реестр, они потребовали невозможного. Например, конфискации земель у католиков и иезуитов, выдачу Чаплинского, лишить Вишневецкого титула гетмана и запретить польским магнатам в принципе пересекать линию у Белой Церкви.

Как только подсохла весенняя распутица, обе стороны начали активные действия — ни поляки не могли пойти на эти условия, ни казаки вернуться к реестру и заставить подставить шею под панское ярмо сотни тысяч восставших крестьян. Ещё в марте 1649 года Богдан перевёз на правый берег тяжёлую артиллерию (больше 130 орудий), формировал новые полки, активно закупал порох, фураж, свинец. Когда подошли войска хана Ислама-Гирея и отряды крымских мурз, то под управлением гетмана снова было почти 150 тысяч бойцов — правда, многие из них были вчерашними хлебопашцами с дрекольем и косами, но ненавистью к панам они могли бы поделиться с запорожцами в третьем поколении.

Сам Хмельницкий в своих воспоминаниях писал о 200 тысячах, но, скорее всего, это с челядью, землекопами, вспомогательными войсками и обозом — всё это воинство шло через Умань по Чёрному пути на Запад. Амбициозный план поляков рассечь Гетманщину на части пошёл прахом в первые месяцы кампании — под Староконстантиновом их 40-тысячное войско пришло в расстройство от одних слухов об орде и казаках.

Людское превосходство восставших усугублялось кризисом управления коронной армии. Воевода Сандомира протестант Фирлей, которому не доверяли войны католики. Ланцкоронский, недолюбливающий Вишневецкого. Осторожный Остророг, уже попробовавший казацкой сабли. Полякам с трудом удалось сохранить обозы и уйти к Збаражу. Эта мощная крепость, прикрытая 40-метровыми рвами, прудами и валом, стала узлом сопротивления коронной армии на Волыни — бастионы замка, башни из тесаного камня, укреплённый возами стан под прикрытием орудий с валов давали шанс остановить наступление, несмотря на то, что обороняло замок всего до 10 тысяч человек гарнизона. Глубокий 70-метровый осадный колодец обеспечивал воду людям и коням, а подземные ходы под замком позволяли перебрасывать подкрепления на стены или к монастырю Бернардинов на другом конце города.

30 июня 1649 года под Збараж на рысях подошла крымская и казацкая кавалерия — с севера лавой в боевых порядках. Жестоко изрубив фуражирский отряд и рассеяв 2 тысячи человек наёмной немецкой пехоты, они секлись с хоругвями Вишневецкого и дважды окружали их в поле. Пал капитан Душинский, был захвачен флаг одной из хоругвей Конецпольского полка, пленных слуг вырезали до ноги, спаслось только 4 человека. Были потери и у татар — пал ханский казначей Азамет, убито несколько десятков воинов. Так началась самая знаменитая осада этой войны.

Долгая осада

Через день закрутилось с земляными работами и мощным артиллерийским огнём — очевидцы говорили, что ядра сыпались на шанцы как горох, из строя у коронных частей выходило до полусотни человек в сутки. Штурмы следовали за штурмами, один из самых ожесточённых — 13 июля: полк Бурляя из Гадяча опрокинул венгерскую пехоту и занял недостроенный вал у прудов, подняв там свою хоругвь. Запорожцы были отброшены спустя 4 часа ожесточённой контратаки, и больше 15 попыток восстановить положение не увенчались успехом — трупы лежали почти до валов, дважды пехота Марека Собеского преследовала не выдержавших жестокого огня казаков до их окопов, часть отступающих утонула в пруду.

Бои шли беспрерывно почти два месяца, осколками сильно ранен был Богун, пал убитый выстрелом своих полковник Морозовицкий (тот самый Морозенко, о котором плакала вся Украина в народных думах). У поляков погибли староста из Кракова и два ротмистра гусар. Шаг за шагом осаждающие подкапывались под лагерные стены, стаскивали крючьями телеги, насыпали площадки для обстрелов (они были выше на копьё, чем оборона поляков) — жестокий огонь ядрами и бомбами выкашивал самый центр коронного войска, калечил лошадей, не давал сомкнуть глаз ночью. Украинцам и татарам не хватало пороху и соли — стоимость пороха достигала 2 злотых за фунт, «восьмушку» соли продавали за злотый. Хотя в лагере у Збаража начинался голод и за 10 буханок хлеба просили цену коня, в то время как до войны хлеб стоил 1 грош.

Несмотря на это, все попытки приступа были отбиты с огромными потерями для войск Хмельницкого — поляки делали вылазки, жгли осадные башни и гуляй-город, захватывали и заклепывали орудия, делали засады, рыли подкопы и взрывали позиции артиллерии минами. 17 июля дважды запорожцы захватили валы и шанцы, барахтаясь в грязи под непрерывными ливнями. И дважды отходили, теряя ранеными и убитыми до 3 тысяч людей в этих отчаянных попытках туже замкнуть петлю осады.

Но к 26 июля в коронном войске бушевал голод, валы украинцев стояли в 20 шагах от стен замка и лагеря, пули стрелков попадали между бойницами, которые забивали мокрой глиной, обломками возов и седлами. Над лагерем стоял смрад нечистот, павших людей и лошадей, люди ночевали в норах в земле, чтобы спастись от ядер — отчаяние осаждённых уже можно было резать ножом. Последняя надежда оставалась на короля Яна Казимира, который, набрав под Люблином 30 тысяч пехоты и кавалерии, при 30 орудиях шёл на помощь Фирлею и Вишневецкому.

27 июля Хмель провёл генеральный приступ под прикрытием десятка гуляй-городов и возов. К рассвету 30 июля он отбросил поляков на последнюю линию обороны, но так и не овладел замком. Прижатые к лагерю, коронные хоругви до конца осады доедали коней и собак, перестреливаясь с генеральным обозным Чернятой, изображающим несколькими отрядами запорожское войско — он даже на битву выезжал под гетманским флагом. Но основные казацкие полки и почти 30 тысяч татар начали выход на перехват короля ещё в начале августа.

К чести поляков, на более чем десяток предложений о капитуляции, выходе со знамёнами и сдаче крепости они отвечали, что «тот, кто хочет забрать их головы, должен подставить и свою», а все 63 дня осады наёмники и жолнеры вынесли с необычайным мужеством — делая вылазки, захватывая языков, знамёна и пытаясь отбросить атакующих. Казакам и татарам осада стоила до 7 тысяч жизней, более 4 тысячи поляков погибли в бою, гораздо больше — во время отступления от голода и болезней.

Зборов — украденная победа

5 августа коронное войско под Зборовом было атаковано лавой казацкой и крымской конницы — сам Хмель провёл рекогносцировку перед битвой, взобравшись на огромный дуб. Увидев растянутую вдоль реки Стрыпы на много миль колонну поляков, он дал отмашку на начало самой крупной битвы 1649 года. Дождавшись церковного звона из Зборова, под гул труб и вой татар 10 тысяч кавалерии врубились в растянутые на марше тыловые полки, часть из которых уже начали переправу — атакуя одновременно с тыла и фланга у села Метенива.

Сеча была страшная, в считанные часы коронное войско утратило управление, немцы Корицкого и хоругвь Витовского были разбиты до того, как сумели построиться и защитить брод. 4 тысяч солдат Речи Посполитой выведено из строя, убиты командующий пехоты и генеральный обозный, разбито львовское ополчение. Разделённые полноводной рекой, болотами и сорванными мостами, части поляков сражались в одиночку против наскоков запорожцев и залпов стрел крымских всадников, постепенно проигрывая битву в поле.

Но основная часть их армии уже переправилась через реку и у местечка Зборов начала строить оборонительный периметр из возов, насыпать валы и укреплять орудия. Пожертвовав арьергардом и тыловыми полками, польская и немецкая наёмная пехота успела вгрызться в землю и встретить татар мушкетными залпами и картечью — несмотря на толпы отступающих с фронта и тыла, центр держался стойко. Из лагеря контратаку начали гусары, драгуны и отряды надворной кавалерии, потеснив запорожцев и орду, но новые полки Хмельницкого с марша вступали в бой, невзирая на залпы от наспех насыпанного вала и отчаянное сопротивление товарищей гусарских.

На левом фланге союзники прорвались в лагерь, там войска канцлера Оссолинского пришли в такое расстройство, что прятались под телегами и оттуда сам король выгонял их палашом, призывая спешенных рейтар и венгерских наёмников на помощь. Контратака немцев и венгров чуть разрядила ситуацию. Но только прекращение давления татарскими полками, перегруппировка украинцев для штурма Зборова и наступление ночи спасли королевскую армию от полного разгрома — убитыми и ранеными полегло до 7 тысяч человек, больше, чем за месяц осады Збаража.

В ночь с 5 на 6 августа начался штурм валов и одновременная атака на переправу — казаки Миргородского полка овладели домами в городе, частью валов и церковью, откуда фальконетами и гаковницами били по вражескому обозу и недостроенным насыпям. С севера от садов работала полковая артиллерия, превращая в кашу валы лагеря, палатки и возы.

У войска Казимира не было доступа к пашне и траве для коней, обоз остался в тылу и был частично разгромлен, не хватало пороха и провианта. В обоих лагерях под жестоким огнём гиб в осаде цвет Речи Посполитой: князья, чашники, высшие офицеры и дворянство. Король был под угрозой смерти или пленения, и на военном совете постановили провести сепаратные переговоры с татарами, а в случае неудачи — вывести Яна Казимира в платье челяди из-под обстрела. В письме к Ислам-Гирею король Польши упоминал о том, что когда в юности тот попал в плен на 7 лет, то именно Казимир освободил крымского царевича, обещал ему щедрые выплаты и право брать христианский ясырь.

Хан Ислам мечтал о создании на северных границах Крыма дружественного казацкого государства, но его интересовал паритет с Речью Посполитой, а не сильная Украина — условия диктовать легче двум враждующим соперникам, а не одному мощному региональному игроку. Поэтому на переговорах хан выступил посредником и давил на Хмеля, чтобы его требования не выходили за пределы разумного. А самого хана от поляков больше интересовала выплата упоминков и ясыр, ибо выплата дани и невольники тогда — два столпа верности кочевых племён Причерноморья. Получив 200 тысяч злотых и разрешение выпасать табуны на южных границах Речи Посполитой, хан Ислам занял выжидательную позицию на переговорах. 

По итогам, Зборовский мирный договор вышел крайне урезанным даже по сравнению с зимними пожеланиями запорожцев в Переяславе: казацкая территория по Зборову шла по линии Винница – Ямполь, а не Львов – Холм; реестр увеличивали до 40 тысяч казаков, объявляли амнистию, но все крестьяне возвращались к своим панам; евреям и иезуитам запрещено было жить в пределах Гетманщины; уния должна быть уничтожена, Киевский митрополит — допущен в сенат, а в Варшаве и Люблине открыты православные церкви.

Хрупкий мир

21 августа Хмель с войсками прибыл под Збараж — казаки высыпали под валы и кричали осаждённым, что война окончена, «и уже ваш круль, и наш гетман едут в одной карете». Выплатив за снятие осады 100 тысяч злотых, коронное войско в жуткой нужде и почти без коней начало отступать к Львову — во время страшного этого марша от голода и дизентерии пало не меньше людей, чем от казацких пуль.

Украинские полки отступили на Гетманщину с триумфом, но народ, которому предстояло вернуться к ярму крепостного права, негодовал и был на грани бунта. Сам Хмель в письмах трансильванскому владыке упоминал, что это лицемерие, а не мир.

Сенат ожидаемо не допустил уничтожения унии и не дал разрешения киевского патриарху посещать свои заседания. Это был отличный повод для войны, но Богдан предпочёл не спешить — татары показали себя крайне ненадёжными союзниками, московский царь отвечал на предложения о союзе уклончиво. А перекопские и буджакские мурзы продолжали набеги на Украину, пока среди народа распространялись слухи, что сам гетман разрешил брать им ясырь в плату за помощь. Богдан был между молотом «союзников» из Крыма, наковальней Речи Посполитой и византийским молчанием Москвы, пока их основной конкурент Польша истекает кровью в междоусобной войне.

И угроза Киеву с севера от гетмана литовского Радзивилла, разбившего в битве под Лоевым атамана Кричевского; и две полевые польские армии, прошедшие горнило боёв, в которые шёл активный набор; и новые налоги и ассигнования в Речи Посполитой указывали только на одно — войны не миновать. Ветры войны дули так ощутимо, что Хмельницкий запретил выписывать бывших крепостных крестьян из полков — их записывали в джуры, обоз, прятали во вспомогательных частях и обслуге артиллерии.

Молдавский поход

В июле следующего года из Стамбула пришло в Чигирин османское посольство Осман-Чауса, Хмельницкий отправил в Турцию двоюродного брата и киевского полковника Ждановича. Гетманщина получила постоянного представителя при дворе Порты, обещания помощи румалийских и валашских подразделений, обещания протекции. В августе 1650 года Богдан, оставив в Гетманщине два полка, обрушился на Молдавию с 60-тысячным войском и 30 тысячами орды.

Заняв Яссы, Хмельницкий выставил требование владыке княжества Лупулу — расторгнуть все отношения с Речью Посполитой, которой тот ссужал деньги и припасы для найма кондотьеров, выдать свою дочь Розанду за сына гетмана Тимоша и создать союз с казацким государством. Молдавская знать подчинилась и разорвала союз с Польшей, сняла торговую блокаду с юга — оттуда в Киев теперь шли свинец, порох, боевые кони и амуниция, татары снова уверяли Богдана в верности. Одной искры теперь было достаточно, чтобы полились потоки крови — самые страшные бои Освободительной войны начнутся уже в январе.