Коллективная ответственность?

Егор Ершов

После «крымнаша» я много раз, причём по обе стороны поребрика, слышал следующую мантру: «Жаль, что с русскими после 91-го не поступили, как с немцами после 45-го, и после Путина необходимо будет наверстать это досадное упущение». Собственно, среди страдающих скреподефицитом подданных РФ по популярности сия идея входит в топ-3 вариантов, «как нам обустроить Россию» вместе с надеждой на некоего хорошего президента, который вернёт 95-й или 2007-й, и восточноевропейским сценарием. А посему следовало бы обстоятельно разобрать данный вопрос, что я и попытаюсь сделать в меру собственных сил.

Для начала раскроем суть пресловутого «как с немцами» в рамках такого вот пожелания. Как нетрудно догадаться по интонации, речь тут идёт не о каком-либо подобии «плана Маршалла». Также очевидно, речь идёт не просто о преодолении советского и неосоветского прошлого, ибо тут есть и иные примеры, та же Восточная Европа, наконец. Главная фишка совсем в ином: а именно в идее коллективной ответственности за деяния и идеологию преступного режима со вполне логичным последствием в виде хрестоматийного «платить и каяться».

Однако такими вещами, как коллективная ответственность, не стоит так просто разбрасываться. А посему стоит ввести некую систему параметров, по которым можно действительно судить о таких вещах. Для простоты будем исходить из следующего допущения: режим, о котором в дальнейшем идёт речь, является если не тоталитарным, то, как минимум, авторитарным. Тогда логичными и объективными критериями коллективной ответственности некоего сообщества (будь оно этническим, религиозным или ещё каким) за режим будут следующие:

1. В какой мере можно говорить о принадлежности сообществу страны во время существования режима? (Чья страна – тот и в ответе).
2. Насколько активную поддержку со стороны представителей сообщества режим получил и насколько активное сопротивление встретил на стадии становления? (При этом даже в случае наличия активной поддержки, если сопротивление было достаточно активным, значит, не всё так однозначно).
3. Насколько активную поддержку со стороны представителей сообщества режим получил и насколько активное сопротивление встретил в ходе совершённых им преступлений, а также насколько представители сообщества сами от них пострадали? (Ну, здесь уже банальная экстраполяция на коллектив азов уголовного права).
4. Насколько активную поддержку со стороны представителей сообщества режим получил и насколько активное сопротивление встретил в критических для него ситуациях? (Поскольку в авторитарных и тоталитарных системах власть нельзя просто так взять и переизбрать, да и палатки на площади так просто не поставишь, её смена возможна лишь в случае достаточно серьёзного кризиса).

Сразу оговоримся: сам по себе факт участия режима в войнах, даже если формально он первым их начал, не делает режим преступным, однако, санкционированные правящей верхушкой или сознательно покрываемые ей преступления против человечности, совершённые в ходе войны, следует считать преступлениями режима, и, если масштаб войны создаёт серьёзные риски для существования режима, война считается критической для него ситуацией.

При этом в силу тяжести обвинения в коллективной ответственности любое «не всё так однозначно» будем приравнивать к «нет».

Ну а теперь давайте рассмотрим в таком ракурсе правомерность ответственности немцев за нацизм и русских за большевизм и необольшевизм.

1. Третий Рейх был де-юре и де-факто государством немцев, немецкая нация провозглашалась нацистской идеологией высшей ценностью.

СССР и РФ де-юре нерусские государства. Что же до де-факто, практика т.н. положительной дискриминации возникла там гораздо раньше, чем в западном мире.

2. Никакого особого сопротивления становлению гитлеровского режима немецкое общество не оказало.

Установление советского режима сопровождалось кровопролитной гражданской войной.

3. Начнём с подсчёта пострадавших.

Лиц немецкой национальности среди жертв нацизма было относительно немного: активисты оппозиционных партий, гомосексуалы, свидетели Иеговы, некоторые категории тяжелобольных и, в общем-то, всё.

Среди лиц русской национальности подверглись коллективному преследованию куда более многочисленные социальные группы в виде т.н. эксплуататорских классов, включая зажиточную часть крестьянства и столь многочисленную религиозную группу, как православные христиане.

Касаемо поддержки преступлений режима и сопротивления им имеем следующее. И большевики, и нацисты старались всячески скрывать их от населения, и осуществлялись они с помощью профессиональных карательных структур. В принципе, было и некоторое содействие им, и некоторое сопротивление, но всё это не играло существенной роли.

4. Критической ситуацией для нацистского режима стала ВМВ. И можно говорить об очень серьёзной поддержке немцами нацистского режима в той войне и практически полном отсутствии коллаборационизма, дезертирства и т.д. как явлений. Даже во время обороны Берлина они стояли насмерть.

Критическими ситуациями для советского режима стали та же ВМВ и перестройка. В ВМВ русские проявили себя совсем не так однозначно, как немцы. Переход на сторону Рейха стал уделом хоть и меньшинства, но меньшинства заметного. Касаемо же перестройки – если русские противники советчины проявили себя весьма активно и добились в августе 91-го падения вертикали власти, то на защиту и ГКЧП, и СССР как такового ни один человек не вышел. Правда, как показали дальнейшие события, советская система тогда хоть и дала серьёзнейшую трещину, но всё-таки устояла и пока столь критических ситуаций не испытывала. Однако судя по паническому нежеланию большей части российского общества даже помыслить о присутствии войск РФ на Донбассе и поведению в плену тех же Александрова и Ерофеева видно: нынешних русских смешно сравнивать не то что с немцами 40-х, но даже с сербами 90-х. Не говоря уж о том, что расклад настроений среди тех же русских Украины оказался абсолютно не похож на картину среди фольксдойче.

Итого имеем: если в случае немцев основания говорить о коллективной ответственности за нацизм есть и серьёзные, то в случае русских и коммунизма по-настоящему убедительных оснований говорить о ней нет, а уровень предъявляемых в пользу подобного аргументов позволяет привести (и, чего уж там, прямо вынуждает русских приводить) того же качества доводы относительно ряда других народов: на каждого краснознамённого «русского оккупанта» непременно сыщется латышский стрелок, еврейский комиссар, украинец в одном окопе или какой-нибудь «чудесный грузин». Стоит ли переводить разговор в эту плоскость? Не думаю.

Данная рубрика является авторским блогом. Редакция может иметь мнение, отличное от мнения автора.