Следствие ведут лингвисты. Часть 3

4. Самоубийство, и точка

Сегодня смешно говорить о важности пунктуации, вас буквально поднимут на смех, а может, и изобьют — тут как повезёт. Нет, на затёртый пример «казнить нельзя помиловать», конечно, покивают с уважением, но избить всё же могут. Впрочем, я сейчас не буду лекторствовать о знаках препинания, не переживайте. У меня всё равно не получится сделать это так же хорошо, как у полицейского из пригорода Лондона Гарри Ведделла. Уж он-то в красках расписал бы нам значимость запятых, тире и особенно точек. Если бы, разумеется, был жив.

В среду 31 января 2007 года инспектор полиции Бедфордшира Гарри Ведделл постучал в дверь соседского дома и попросил помочь с поисками его жены Сандры. Гарри, сдерживая рыдания, сообщил, что жены дома нет уже целые сутки, и как бы чего не случилось дурного. Объединённые с соседом усилия увенчались поразительно скорым успехом. Сандру нашли в гараже их дома со следами асфиксии и кабелем на шее, который, видимо, и был источником удушения. Возле тела жертвы белел одинокий листок А4 с текстом суицидального характера.

Местное комьюнити натурально провалилось в шок. Сандра была популярным членом общества — мать троих детей, участник различных волонтёрских движений, квалифицированная медсестра, глубоко верующий человек, добрая невероятно и т.д. Как она могла убить себя?! Да, поговаривали, что у неё был роман на стороне, но убивать себя из-за этого?! В это не верил никто. Однако предсмертная записка не желала вписываться в жизнерадостный биографический тон Сандры, и с этим надо было что-то делать.

Ещё до отработки записки у полицейских возникли вопросы по кабелю, который жертва якобы выбрала для ухода в лучший мир. По британской полицейской статистике, если в деле об удушении фигурирует кабель, это всегда убийство, а не суицид. Синяки на теле жертвы делали историю ещё хуже. Ну и авторство записки не давало покоя — её написала Сандра или хитрозадый муж, возомнивший себя «перфекткраймером». Уже хорошо знакомый нам Джон Олссон с пугающей готовностью ринулся помогать Фемиде.

Во-первых, филолога сильно смущала точка, поставленная после обращения Garry в начале записки. Во-вторых, подпись жертвы Sandra Jane Weddell в центре листа выглядела по меньшей мере странно. Она что, боялась, что муж не поймёт, о какой именно Сандре идёт речь? Однако эти мелочи на полноценные зацепки не тянули. И тут Олссону на помощь пришёл сам убийца. Гарри Ведделл (а убийца, как вы догадались, именно он) через несколько дней после убийства жены сделал публичное письменное заявление, в котором просил не слать ему (и семье) больше писем поддержки, потому что нет мочи их читать, ибо больно ему и страдает он.

Лингвокриминалиста поразила краткость предложений безутешного вдовца. Средняя длина предложения в этом обращении — менее 9 слов, а в предсмертной записке Сандры немногим больше — менее 12 слов на предложение. Выпросив образцы предыдущих писем обоих супругов, Олссон вооружился калькулятором и насчитал странные закономерности. Гарри во всех своих текстах выдерживал эту самую краткость с завидной регулярностью, в то время как Сандра была письменной болтушкой. В одной из её записок Олссон встретил предложение в 40 слов длиной. И это не было для неё эпистолярным пределом — в другой раз она упаковала в предложение уже целых 130 слов! Средняя длина предложения Сандры была практически в два раза больше, чем у Гарри. К тому же она щедро (часто без нужды) использовала запятые, тире и точки с запятой, а в её «suicide note» были практически одни только точки.

Можно сказать, что знаки препинания были лингвистическим отпечатком пальца для обоих. Не важно, кому они писали и какой стиль использовали, Сандра всегда строчила длиннющие предложения, щедро усыпанные авторской пунктуацией, а Гарри писал короткими, рублеными фразами с одинокими точками. Олссон оформил свои находки в отчёт, полиция добавила своего богатства, и весь этот клад обрушился на голову Гарри Ведделла в июне 2007 года.

Не хочется верить в британскую «ментовскую солидарность», но очень скоро Гарри вышел под залог на свободу. Правда, долго там не продержался. В марте 2008 г. он застрелил свою экс-тещу Трот Максфилд, и тут же покончил с собой, как бы поставив подпись под отчётом Джона Олссона.

В этой трагической истории есть забавное пятно. Самая первая зацепка, которая потянула за собой клубок лингвистических открытий (точка после обращения к Garry), осталась только на фотографии. Криминалистам нужно было сравнить чернила в принтере и на записке, и они, словно вандалы, вырезали самую первую точку в тексте. Так и лежит эта фейковая предсмертная записка в полицейском архиве с вырезанной уликой и напоминанием потомкам, что пунктуация иногда может быть очень важной.

5. Унабомбер разбушевался

Ну и хочется оставить на десерт, пожалуй, один из самых известных случаев в истории судебной лингвистики. Это дело помогло молодой дисциплине выйти из детства и вступить в ряды отроков. Я имею в виду поимку Теодора Казински (или Качинского), в широких кругах известного под кличкой «Унабомбер».

25 мая 1978 года Бакли Крист, профессор по разработке материалов в Северо-западном университете получил назад свою посылку. Крист удивился возврату, потому что ничего никому не отправлял, да и почерк на упаковке был чужим, и вызвал университетского полицейского Терри Маркера. У него-то в руках пакет и взорвался, подарив Терри незначительные порезы и ожоги, а криминальному миру США одного из самых неуловимых преступников в истории. Это была первая атака, после которой последовали ещё пятнадцать — страшная цепь, растянувшаяся на целых 17 лет и забравшая три жизни и ранившая более 20 человек.

Неизвестный подрывник клепал домашние бомбы и отправлял их почтой в университеты и авиакомпании. Отсюда и звучное прозвище Унабомбер (от англ. Unabomber — University and airline bomber — Бомбист университетов и авиалиний). В ФБР поначалу думали, что это малообразованный и обозлённый бывший сотрудник одной из организаций, но они ошибались. Теодор Казински под это описание не подходил. Вундеркинд, выпускник Гарварда, получивший степень доктора по математике, Теодор пытался было начать карьеру в Калифорнийском университете, но что-то пошло не так. В 1971 году он переезжает в уединённую хижину под Линкольном, штат Монтана, но вовсе не для рая с любимой в шалаше. Казински проникается идеями дауншифтерской автономности и выживания в дикой природе. Подступающая к его пенатам застройка и соседские объекты промышленности раздражают его всё больше. Подбросив в пламя своего безумия немного философских дровишек, Тед решает посвятить свою жизнь борьбе с технологиями и возвращению к тотальной «аграрности». Без жертв, как вы понимаете, тут было не обойтись, но попадаться федералам Казински, конечно, не спешил.

Лабораторные исследования его дьявольских посылок не давали никаких подсказок — ни ДНК, ни отпечатков, он даже использовал не обычный клей, а специальную смесь из растопленных оленьих копыт. В то время изучение криминальной психологии только начинало свой долгий путь, а интервью с серийными убийцами и составление их «профайлов» находились в эмбриональном состоянии. Поэтому в ФБР не знали, как подступиться к членовредительскому путешествию посылок Унабомбера. А вояж был, надо сказать, впечатляющим — Калифорния, Юта, Теннесси, Мичиган, Нью-Джерси и др. Никого не обделял вниманием вежливый математик.

В 1990-х гг. Унабомбер вконец обнаглел и уже стал слать письма в газеты и своим экс-жертвам. Он также требовал напечатать свой манифест «Индустриальное общество и его будущее» в крупной газете в обмен на окончание взрывов. Манифест из 35000 слов (полюбопытствовать можно тут) напечатали New York Times и Washington Post 19 сентября 1995 года, и это оказалось фатальным для аграрного анархиста.

В том же 1995 г. к делу Унабомбера подключился бывший выпускник Академии ФБР и специалист по профилированию преступников Джеймс Фицджеральд (или просто Фиц). Это в будущем ему суждено стать главным консультантом сериала «Мыслить как преступник», а пока что он погружается в поиски Казински. Фицджеральд поднял старое письмо Унабомбера (от 1993 года), которое тот отправил профессору Гелернтеру из Йельского университета вместе с неприятной посылкой, лишившей профессора правой руки. Прямо в первом предложении того письма Унабомбер пишет следующее «Люди с высшим образованием не такие уж умные, как они думают». Фицу показалось странным, что не отличавшийся склонностью к автобиографичности преступник вдруг решил с первой строки дистанцироваться от «образованных». Фицджеральд решил, что это классический пример ПОМИКа (POMIC – Post-Offense Manipulation of Investigation Communication — то есть попытка «Манипулирования следствием после правонарушения»), и что с образованием у автора как раз всё в порядке.

Выбор слов «broad» и «chick» для обозначения женщин, а ещё устаревшее к тому времени «negro» (афроамериканец) явно указывали на возраст бомбиста. Коллега Фица, легендарный лингвокриминалист Роджер Шай помог найти в манифесте регионализмы, присущие жителям штата Иллинойс (Казински был родом из Чикаго). Круг поисков сужался, а тут ещё и брат Теодора Дэвид прочитал в газете манифест Унабомбера и подумал, что очень уж знакомая подача текста в документе. Он предоставил письма и эссе, которые остались у него от Теда, и Фиц получил последнее подтверждение своим догадкам. В одном из писем брату Тед использовал идиому «You can’t have your cake and eat it too» (что-то вроде «И рыбку съесть, и в воду не лезть»), и её же обнаружили ранее в манифесте подрывника. Можно возразить, что пословица расхожая и ничего криминального в ней нет, но дело в том, что Казински был одним из очень немногих, кто писал её в первоначальном виде, а не на современный манер «You can’t eat your cake and have it too». Сравнительный анализ показал, что манифест Унабомбера и письма Теда Казински практически идентичны — слова, речевые обороты, грамматические конструкции, стиль, пунктуация и т.д. Всё кричало об ордере на арест. Что и произошло 3 апреля 1996 года. ФБРовцы арестовали нечёсаного и плохо пахнущего Теодора Казински в его хижине.

Сегодня ему 75 лет, и он сидит в тюрьме, известной как Горный Алькатрас (штат Колорадо). За те 8 пожизненных заключений, которые впаяли бомбисту (за решёткой он должен находиться 23 часа в сутки), Тед Казински наверняка сможет написать ещё не один манифест. Но это уже никому не будет интересно.

У убийц и ненормальных проблем с недобором нет, там всегда щедрый урожай. Так что список кейсов по лингвокриминалистике можно с лёгкостью продолжить:

— Это и случай Альберта Переса, который отправился на смертную казнь в Пенсильвании за неаккуратное использование многоточий.

— И известный случай с участием корифея «форензиковой» лингвистики Роджера Шая. Он помог идентифицировать похитителя по словосочетанию «Devil strip» в записке о выкупе (так называют зелёную полосу между обочиной и тротуаром исключительно в городе Акрон, штат Огайо).

— Или вот очередная жемчужина в коллекции Джеймса Фицджеральда, когда он определил похитителя ребёнка по необычному выражению «Light bug» (электрический жук) вместо «Light bulb» (электрическая лампочка). Об этом даже есть серия «Мыслить как преступник».

— Дело Кристофера Коулмэна, который перебил жену и двоих сыновей, но не смог свалить убийства на неизвестного маньяка, засыпавшись на написании «doesnt’» и «cant’».

— История Брайана Хаммерта, который задушил жену и пытался пустить полицию по ложному следу с помощью анонимок. Правда, при этом он не смог скрыть свою странную лингвистическую особенность — использовал сокращения в отрицательных высказываниях («I can’t»), но никогда в утвердительных («I am»).

— Наконец дело молодой пары Билли Пэйна и Билли Джин Хейворт, которых убили за то, что они — внимание! — расфрендили Женель Поттер в фейсбуке. Последняя надоумила своего бойфренда и отца на убийство, но переборщила в переписке с кавычками и звёздочками (да, даже это может оказаться важным).

Безусловно, лингвокриминалисты не раскрывают дела в одиночку, это коллективный труд. Однако нельзя не поразиться тому, как за каких-то 60-70 лет эта непопулярная дисциплина перестала быть мелким клубом по интересам и выросла в серьёзную науку, уже давно признаваемую в юридических кругах. Её послужной список в очередной раз демонстрирует, каким сложным механизмом является наш язык и каким мощным оружием он может оказаться.

Не буду лукавить, если скажу, что статья далась мне с трудом. Пришлось прочитать и просмотреть кучу предсмертных записок, полицейских отчётов и откровений убийц. Мне этого показалось мало, поэтому я добавил к этому добрый десяток книг и тонну статей, в которых снова-таки были предсмертные записки и откровения убийц. Но я верю, что за несовершенством человеческой природы вы увидели рождение и развитие уникальной, увлекательной и очень нужной области. Во всяком случае, мне отчаянно хотелось найти для вас пару-тройку трюфелей в этой грязи, и хоть я и выпачкался как последняя свинья, надеюсь, мне это удалось.