Следствие ведут лингвисты. Часть 2

1. Дрянной сосед

Хорошего соседа найти сложно, верно? Это всегда лотерея. Сверху будет обязательно жить Эдвард «Руки-дрели», а за стенкой «Наш малыш станет великим пианистом». Но каким бы печальным ни был ваш опыт многоэтажного сосуществования, уверяю, хуже соседа, чем Джон Реджинальд Кристи, придумать сложно.

Человек, которому суждено было приложить руку к созданию «forensic linguistics», родился на изломе веков (в 1899 г.) в Западном Йоркшире. Он был шестым ребёнком в семидетной семье, и, как это бывает у серийных убийц, частенько выхватывал от неадекватных родителей и старших сестёр. Не знаю уж, в избиениях дело или нет, но Кристи стал уверенным и заядлым импотентом. Неприхотливая публика студиозусов не выбирала выражений, поэтому вскоре в адрес молодого человека полетели обидные прозвища — «Reggie-No-Dick» («Реджи Безболтенко») и «Can’t-Do-It-Christie» («Немогучка Кристи»). С таким богатым жизненным опытом у ещё молодого Кристи вырисовывалось вполне определённое призвание — маньяк и душегуб, который всю жизнь будет стремиться установить контроль и власть над женщинами.

Поначалу он пытался быть добропорядочным членом общества, но всё как-то шло не по плану. Подружился со священником, но потом украл его машину. Заступил на почтовую службу, но стал тырить денежные переводы. Подружился с проституткой, но потом ударил её крикетной битой по голове. Эти и другие, пока ещё невинные, выходки подарили Кристи несколько арестов и отсидок. Образ респектабельного джентльмена трещал по швам, а тут ещё и проклятый развод с женой Этель, с которой они то сходились, то разбегались. Отъезд в Лондон в поисках лучшей жизни не помогает, Кристи проваливается там в пучину неприглядной жизни, социальный плинтус для него потолок, а лучшие друзья — опять же дешёвые проститутки. По всему видно, что Джон Кристи должен был плохо кончить уже тогда, но ему, к сожалению, удалось выкарабкаться. Он выходит в очередной раз из тюрьмы, уговаривает Этель вернуться к нему, после чего счастливые «сновамолодожёны» переезжают в злосчастную лондонскую квартиру на Риллингтон-плейс, 10.

Тут никто не знает о прошлом Реджи, и он наглеет настолько, что подаёт документы на службу в местной полиции. Это сейчас люди стали внимательнее и подозрительнее — проверка безопасности аккаунта с помощью BFF тому лучшее подтверждение. А в первые годы Второй мировой Лондон, очевидно, кишел доверием и добродушием, поэтому историю приличного гражданина проверять не стали и взяли на работу.

Кристи был не только плохим соседом (о чём ниже), но и ужасным полицейским. 24 августа 1943 года он задушил австрийскую проститутку Рут Фюрст, пока жена навещала родственников. Труп Кристи закопал во дворе дома, туда же отправилась и вторая жертва Мюриэл Иди. Её Кристи убил 7 октября 1944 года, пообещав вылечить бронхит специальным газом. После первых паров монооксида углерода Кристи не стал тратить время на бронхит, а изнасиловал и задушил несчастную Иди. Насытившись, чудовище взяло паузу, но продержалось недолго.

На Пасху 1948 года в дом на Риллингтон-плейс въехала молодая пара из Уэльса — Тимоти и Берил Эванс. В этом же доме родилась их первая дочь Джеральдина. Когда Берил забеременела во второй раз, пара решила сделать аборт, понимая, что финансово им большую семью не вытянуть. В те годы аборты были всё еще запрещены, но угадайте, кто вызвался помочь молодой семье. Конечно, соседский добряк Реджи.

В один из дней довольный, но туповатый Тимоти Эванс (IQ около 70) отправился на работу, а когда вернулся, услышал, что жена трагически не пережила процедуру жалостливого соседа. А еще узнал, что если под суд пойдёт Кристи, то и Эванса тоже не оставят в покое как соучастника. Монстр не дал опомниться не блещущему умом Тимоти и тут же предложил отменную идею. Эвансу нужно просто уехать к родственникам в Уэльс, а уж Кристи обо всем позаботится — тело Берил положит в люк под домом, дочку Джеральдину отдаст знакомой бездетной паре, а Тимоти потом вернётся и будет видеться с ней, когда пожелает. Разумеется, никакой пары не существовало, но Эванс поверил маньяку безоговорочно и покинул страшный дом.

30 ноября 1949 года Тимоти Эванс, раздираемый чувством вины, отправился в полицейский участок городка Мертир-Тидвил. Там же он сделал свое первое заявление, в котором упомянул смерть жены во время аборта и её спонтанные похороны в люке под домом. Полицейские обыскали люк, ничего не нашли, а остальные части дома им были почему-то неинтересны. Только во время второго визита и уже тщательного обыска в доме были обнаружены тела Берил и (что ещё ужаснее) крошечной Джеральдины. Даже Эванс тут понял, что его жестоко обманули, и начал обвинять Кристи в убийстве ребёнка и, не поверите, даже жены. Однако правосудие не поверило Тимоти Эвансу. Оно и понятно — главным свидетелем на процессе был сам Кристи. Суд длился три дня, после чего Эванса приговорили к смерти. Беднягу повесили в Пентонвилле 9 марта 1950 года.

А Кристи, уверенный в своей безнаказанности, продолжил убивать — лишил жизни свою Этель (которая, кстати, лжесвидетельствовала против Эванса по просьбе мужа) и ещё четырёх девушек. Когда дом был уже буквально набит трупами, Кристи решил съехать. Новый жилец на Риллингтон-плейс, 10, конечно, очень скоро обнаружил тела, и тут Фемида догадалась, что где-то что-то пошло не так. В конце концов, Кристи поймали и на этот раз не повелись на его уважаемый образ. Reggie-No-Dick сознался во всех убийствах, кроме одного. Он отказался брать на себя смерть Джеральдины Эванс. Человекоподобная тварь все остальные убийства объясняла либо состраданием (излечение от невыносимого бронхита), либо самозащитой (агрессивные проститутки, наверное). Как объяснить удушение годовалого ребёнка, Реджи не знал.

Когда Кристи уже ждал в камере исполнение приговора, он получил письмо от матери Эванса. Женщина, потерявшая за год сына, внучку и невестку, просила у убийцы только одного — сознаться в преступлении, за которое повесили её сына (убийство Джеральдины). Кристи ответил отказом и даже отозвал свое признание в убийстве Берил Эванс. Впрочем, на его судьбу это не повлияло, и 15 июля 1953 года от бронхита вылечили уже самого маньяка — Кристи нашёл свою веревку на том же месте, где повесили Тимоти.

Серийный убийца отказался войти в положение матери Эванса, чтобы очистить имя её сына, а вот лингвистика сделала это совершенно добровольно и бескорыстно. В 1968 году шведский лингвист Ян Свартвик, работая в Лондонском университете, случайно услышал о памятном деле Эванса и Кристи. Свартвик заинтересовался делом, полез в архивы и вчитался в заявления Тимоти. Он пришёл к заключению, что заявления, сделанные вроде бы одним человеком, были записаны в нескольких совершенно разных стилях (в основном в том, что принято называть полицейским стилем — policeman’s register). Например, стиль первого заявления в Мертир-Тидвиле соответствует тому, как мог говорить Эванс, учитывая его IQ, происхождение и образование. Но второе заявление, которое Тимоти сделал в полицейском участке Ноттинг-Хилла, уже представляет собой настоящую стилистическую кашу. С одной стороны, там встречается чисто разговорная речь, с другой, обороты вроде «incur a debt» (влезать в долг), «squandering the money» (разбазаривание, расточительство или мотовство) или «terrific argument» (что-то вроде «небывалый скандал»). Ну не мог парень вроде Эванса использовать такое выражение, категорически не мог. Скорее бы уж сказал «bloody row» («чёртова грызня» или что-то в таком духе).

Эти и другие находки Свартвика наталкивают на мысль, что Эванс, будучи ещё и в стреcсе, банально не до конца понимал, что там записывали с его слов стражи правопорядка. Беспрецедентные исследования шведа и решительный настрой журналиста Людовика Кеннеди привели к тому, что Тимоти Джон Эванс получил посмертное помилование. Это был первый громкий случай апелляции по убийству, в котором лингвистика отыграла настолько важную роль. А поскольку Свартвик в своём отчёте использовал термин «Forensic Linguistics», то ему, стало быть, и отводится почётное звание отца этой дисциплины.

Нашумевшее дело не только подарило лингвистике новую приставку, а Тиму Роту роль Реджи Кристи в трёхсерийном сериале «Rillington Place», но и целый новый район Лондону. Всё потому, что печальная слава этого места так мешала жителям района, что власти сначала сменили название улицы на Ruston Close, а затем и вовсе снесли её в конце 1970-х гг. и построили новый район с новыми домами. Но уже без громких убийств и маньяков.

2. Куда делась Дженни?

Тезис о том, что любви все возрасты покорны, был крайне печально опровергнут делом навсегда 19-летней Дженни Николл. Её семья осела в Ричмонде (Северный Йоркшир) из-за армейской службы главы семейства и старшего сына. Дженни работала в местном супермаркете и играла в местном же пабе на гитаре. Была жизнерадостной, весёлой и общительной, поэтому когда в 18:00 30 июня 2005 года она сказала родителям, что едет к друзьям на ночёвку, никто ничего не заподозрил. Однако ни на следующий день, ни через день Дженни домой не вернулась, и 4 июля её объявили в розыск.

Суперинтендант Сью Кросс, которой поручили вести дело, обратилась за помощью к известному лингвокриминалисту, который нередко защищал в судах свои изыскания — Малкольму Култхарду. Причина такого обращения объяснялась легко, через несколько дней после исчезновения Дженни её друзья и отец стали получать СМСки с её телефона. И у полиции возникли сомнения насчёт авторства этих посланий. На руки профессору Култхарду упало богатство из букв — 3 последних сообщения якобы от Дженни, 11 СМС, отправленных Дженни до исчезновения и около 100 посланий главного подозреваемого — Дэвида Ходжсона. С Дэвидом Дженни была знакома с 15 лет, она ходила в одну школу с двумя его дочерями. Девичья дружба не стала преградой, и очень скоро отношения тинейджера и женатого «прилично за сорок» мужчины переросли в роман.

Култхард задался главным вопросом — возможно ли определить по сообщениям изменение стиля речи и таким образом обнаружить дату смерти (на оптимистичные прогнозы надежды было мало). От цепкого взгляда филолога не ускользнули явные отличия. Например, и Дженни, и таинственный отправитель использовали «2» вместо частицы «to» — «had2go», «want2go», «have2get» и т.д. Однако Дженни, создавая подобные кластеры, не ставила пробелы перед и после «2», тогда как убийца не сумел скопировать эту особенность. Дженни писала «Im» и «Im not», а убийца — «I am» и «aint». Несчастная жертва использовала для слова «увидимся» сокращение «cu», а душегуб — «cya». Он также писал «fone» вместо «phone», и, что особенно примечательно, вместо обычного местоимения «my» и «myself» использовал йоркширские «me» и «meself». Незадачливый любовник и убийца всюду писал «of» вместо «off» — во время письменного упражнения он даже попросил полицейского помочь ему с этим словом. Выходило, что особенности написания последних трёх сообщений Дженни подозрительно напоминали стиль Ходжсона.

Лингвистический анализ показал, что смена стиля в сообщениях Дженни полностью совпадает с датой, когда её в последний раз видели живой. А тут и другие сведения подоспели. Оператор мобильной связи «O2» помог в определении мест, из которых были отправлены сообщения, и выяснилось, что в эти же дни Ходжсон брал в аренду автомобиль. Следствие также установило, что за считанные недели до своего исчезновения Дженни подружилась со старшим братом Дэвида — Робертом Ходжсоном. Хоть Роберт и не знал о связи брата с местной гитаристкой, Дэвида такая дружба очень разозлила.

В феврале 2008 г. стены Тиссайдского королевского суда засвидетельствовали приговор Дэвиду Ходжсону — 18 лет. Однако он до сих пор отказывается брать на себя вину, поэтому ни Дженни, ни даже телефон обнаружены так и не были. Всё, что осталось бедным родителям — это кровоточащая рана и СМС-послание, которое убийца отправил 14 июля 2005 года на телефон отца Дженни Николл.

Но был и положительный эффект от этого процесса — для британской лингвокриминалистики этот случай стал судьбоносным. В сентябре 2008 года Совет регистрации судебно-медицинских экспертов официально признал «forensic linguistics» специальностью, от чего престиж дисциплины поднялся ещё выше, а её голос в судебных делах сделался увереннее.

3. Тайна на дне бочки

Рискую быть обвинённым в географических предубеждениях, но я просто обязан рассказать о ещё одном (уже третьем!) случае из Йоркшира. Он учит нас, что деньги и подарки в отношениях не важны, особенно если ты чудовище и моральный урод. Пока Дэвид Ходжсон только планировал убить свою молодую френдессу Дженни Николл, на территории этого же славного Йоркшира разворачивалась другая драма.

Джули Тёрнер жила не очень счастливым, но зато очень открытым браком с Дарреном Акерсом. Привлекательная женщина 40 лет с двумя детьми, она в открытую крутила роман с Говардом Симмерсоном. Свидетелем этой недодревнегреческой трагедии был весь Шеффилд — открытый брак, развратная Европа, вот это вот всё. Симмерсон часто забирал Тёрнер прямо из её семейного гнёздышка, они ездили за покупками и даже забирали детей Джули и Даррена из школы. Поэтому, когда во вторник 7 июня 2005 года примерно в 18:00 будущая жертва укатила с Симмерсоном, рогоносец-in-law ничего страшного в этом не углядел. Неладное он почуял, когда в 23:00 жена не вернулась домой. Даррен вскочил в машину и помчался к Симмерсону в соседний Кресвелл, что в 20 милях от Шеффилда. Мерседес более удачливого соперника был припаркован, но сам дом спал мёртвым сном.

Отчаявшись, Акерс заявил в полицию в 03:22 среды 8 июня, но полиция мало чем помогла — никто не видел Джули. И вдруг в среду днём на телефон Даррена пришло сообщение: «Stopping at jills, back later need to sort my head out» (Я у джиллз, буду позже мне нужно разобраться в себе). Это было странно — текст вроде от Джули, но она обычно не пользовалась СМС, номер отправителя неизвестен, да и оставить детей просто так, ничего не объяснив, было не в стиле Джули. Она, может, и не была лучшей женой, но в плохом материнстве замечена не была.

Даррен ещё раз съездил к Симмерсону, но разговор закончился ничем. А вернувшись домой, Акерс получил ещё одну СМСку: «Tell kids not to worry. sorting my life out» (Скажи детям, чтобы не волновались. хочу разобраться в себе).

Один из монстров «forensic linguistics» Джон Олссон с участием откликнулся на приглашение помочь полиции. В числе прочего его заинтересовали необычные речевые паттерны (простите, я не мог не использовать это слово): «sort one’s head out» и «sort one’s life out». Олссон попросил у полицейских записи разговоров с Симмерсоном. И на одной из них услышал, как любовник исчезнувшей женщины отвечает на вопрос об их отношениях (почему они не жили вместе):

«She was on heavy medication and she said when she’d got her head sorted out and sorted her life out then it would happen.»

(Она принимала серьёзные лекарства. Она сказала, что когда приведёт себя в порядок и уладит все свои проблемы, это случится [они съедутся]).

И снова эта парочка «sort head out» и «sort life out», и снова в таком же порядке. Само выражение «sort out» не назовёшь редким, но в связке с «head» и «life» оно звучит необычно. Олссон, зануда такая, полез в корпус (собрание электронных текстов) из 100 млн слов и нашёл только по одному вхождению на «sort my life out» и «sorted his life out». А на «sorted my life out», «sorted his/her life out» и «sort one’s head out» корпус вообще ответил: «Спроси у ясеня». Гугл же выдал 23000 результатов на «sort my life out» и всего 600 – на «sort my head out», что очень мало. Ну а встреча этих двух выражений в одном документе делала комбинацию вообще уникальной — британский лингвокриминалист нагуглил аж целых 17 попаданий. К тому времени, как Олссон сдал отчёт детективу, дело об исчезновении уже перекочевало в раздел «расследование убийств». Полиция усилила поиски, и на местной свалке была обнаружена бочка из-под нефтепродуктов, а вместо нефтепродуктов там лежала Джули Тёрнер — сложенная пополам и с пулевым отверстием в черепе.

На Симмерсона стали наседать. Он сначала отпирался, потом сказал, что Джули нашла его пистолет и случайно застрелила себя, да и вообще это самооборона, гражданин судья. Однако суд не поверил горе-любовнику и горе-человеку. Следствие установило, что Говард за 4 года ухаживаний потратил на Тёрнер около 200 тысяч фунтов стерлингов, и потому несколько поиздержался. Но не нашёл ничего лучше, чем завести новую интрижку, а со старой покончить на дне бочки (по злой иронии на Джули Тёрнер были найдены золотые часы Гуччи с бриллиантовой инкрустацией).

8 ноября 2005 года менее чем через 6 месяцев после гибели Джули Тёрнер Говарда Симмерсона приговорили к пожизненному заключению. Он не раскаивался и ни о чём не сожалел. Возможно, только о том, что его земеля Дэвид Ходжсон прячет трупы любовниц намного лучше. А вот телефон, с которого отправлялись злосчастные СМС и который так помог в поимке преступника, так и не нашли. Хоть какое-то утешение для убийцы.