Африка: кладезь ископаемых. Жертва или будущее?
Примечание редакции. Называть нашу страну Сомали горазд всякий, но что делать с полезными ископаемыми? Да нет, не Сомали. Вполне себе Нигерия. Увы, слабость институтов внутри государства, помноженная на природное богатство, выдаёт именно такие сравнения. Значит, стоит не языком трепать, а смотреть и подмечать: какие африканские ошибки мы уже прошли, а какие лишь ждут в будущем.
Экономика нуждается в том, чтобы горнодобывающий сектор привлекал долгосрочных инвесторов для общего развития. Но в Африке всё не так. Здесь политическая элита старается играть на популизме и краткосрочно терзать ресурсы на протяжении своей каденции.
Африка обладает третью мировых запасов полезных ископаемых. В целом по континенту наблюдается переход общества к новой вехе развития. С учётом этих факторов Африка просто обязана стать достойным местом для процветания в XXI веке.
Это сокровище континентального масштаба. Оно так же богато, как и разнообразно: 40% разведанных запасов золота, 23% титана, 80% фосфатов, 90% хромита, 80% платины, более 60% драгоценных алмазов, четверть запасов марганца в мире, более половины запасов кобальта. А ещё нефть и газ — 12% и 8% мировых запасов.
Но ещё эти ресурсы хорошо подчёркивают (и объясняют) зависимость многих африканских стран от добычи сырья.
Например, вот вам горнодобывающая промышленность в виде статистики. В 2015 году она составляла более 70% африканского экспорта, 28% совокупного ВВП континента и около 42% всех государственных доходов.
В этом столетии зависимость основных производителей от сырьевых товаров лишь усилилась. В Ботсване доля горнодобывающей промышленности в общем экспорте увеличилась более чем на 10% — до 91,5%. В Демократической Республике Конго эта зависимость увеличилась с 72,4% до 91,1%.
И так везде. В Буркина-Фасо — с 8,2% до 76,6%, а в Гвинее с 76,3% до 82,6%.
Ожидается рост цифровой и «зелёной» экономики. Соответственно, увеличится спрос на редкие минералы, колтан и медь, среди других товаров.
По оценкам Африканского банка развития, к 2040 году природные ресурсы и добывающая промышленность будут приносить в государственные доходы на континенте более 30 миллиардов долларов в год.
Но произойдёт ли это на самом деле?
В горнодобывающей промышленности Африка имеет все шансы, чтобы оказаться континентом будущего. Но ничего не изменится, пока местные правительства не отступят от хищного и жадного управления горнодобывающими компаниями.
На что ориентируются политики — так это на ручной режим с повышенными налогами. В результате горнодобывающие компании, способные на легальное долгосрочное партнерство и развитие, частенько подвергаются либо давлению, либо коррупции, либо конфликтам из-за поиска удобной ренты.
Обычно ситуация доходит до призыва нарастить добавленную стоимость. Такие идеи могут быть уместны, но в данном случае они чаще всего размыты и ошибочны.
В Замбии есть огромный медный рудник Касанши. По оценкам экспертов, ежедневно там используются 340 тысяч литров дизельного топлива. Благодаря им добываются 82 тысячи тонн руды (и ещё 290 тысяч тонн отходов). Сколько меди получится? Всего 560 тонн.
При этом рудник выдаёт 200 тысяч тонн меди, а ещё 120 тысяч унций золота в год.
Дальше следует обширная переработка: дробление, электролитическое извлечение меди из руды и переплавка перед дальнейшим транспортированием.
Когда Лусака решила национализировать свои рудники (1972 год), Замбия переплюнула Чили в производстве меди. И вот, прошло около 50 лет. Теперь чилийцы добывают более 5 млн тонн меди в год, а вот их замбийские коллеги — всего 700 тысяч тонн за тот же отрезок времени.
Сравнения уместны и в других сферах. Чилийская медь привела к росту благосостояния граждан — почти вдевятеро. В Замбии — всего в три раза.
Если совсем упростить, сейчас чилийцы богаче замбийцев именно настолько.
Стабильность имеет значение, когда частные горнодобывающие компании могут заниматься тем, чем и умеют лучше всего — добычей нужных ресурсов.
И все эти призывы об увеличении благосостояния африканцев не являются чем-то неожиданным. На континенте наблюдается необходимость создавать рабочие места для постоянно растущего населения. Но эти требования необходимо согласовать.
С чем? Например, с наличием относительно дешёвой электроэнергии. С производственными возможностями, если надо — с визовой политикой государств.
Государство может привлекать промышленный сектор, дабы тот питался этим сырьём.
Но правительства оказались в западне. В странах, порядком зависящих от добывающего сектора, более половины населения живут на 1,9 доллара в день. А Всемирный банк обнаружил, что к югу от Сахары рост потребления на 1% снижает бедность на 0,69% (иногда до 2%).
Эта разница делает упор на добывающий сектор. А ещё на производство и туризм.
Неудивительно, что горнодобывающие перспективы стали соблазнительной личной копилкой для политических элит. Вариант беспроигрышный. Всё за счёт населения.
А поскольку население в следующем поколении рискует удвоиться до 2,5 млрд человек, пора бы научиться получше управлять этими окнами возможностей. Сдерживание роста — не лучший вариант для 472 млн африканцев, которые стали 67% беднейших людей мира.
Не надо игнорировать возможности горнодобывающего сектора, всё ещё способного помочь в развитии континента. Вот только есть нюанс: за последние 20 лет замбийские компании в этой отрасли пережили 20 изменений налогового режима.
Что в итоге? Снижение прибыльности бизнеса. Дестабилизация получения доходов, а вместе с ним — падение доверия со стороны инвесторов.
Капитал всегда немного труслив. Он остаётся лишь там, где с ним хорошо обращаются.
Если хочется обеспечить поток доходов и получение отдачи от добычи полезных ископаемых — требуется переход к другому механизму. Отказаться от краткосрочных политических интересов, сделать ставку на стратегический подход.
Можно хотя бы изменить подачу. Вот работа на африканских шахтах вообще не заканчивается, и на каждое «прямое» рабочее место в горнодобывающей промышленности создается от трёх до пяти косвенных. Майнинг даёт деньги — и на каждый доллар здесь приходится 3 доллара в других отраслях экономики.
Каждый миллион, потраченный на корпоративные социальные инвестиции, оказывает социальное влияние (позитивное) на 20 тысяч человек.
Если не перейти к такому партнёрству, эффект будет ужасающим. Неуклонное сокращение горнодобывающей промышленности — пусть она и расширяется в других, более развитых странах. Проигрывают здесь все: чиновники, политики, корпорации и само население.
Не так уж сложно определить наиболее правильный путь. Для государственного аппарата — избегать произвольного вмешательства в частный сектор.
К этим нехитрым умозаключениям обязательно придёт человек, желающий найти консенсус между налогами и здравой конкуренцией, привлечь инвесторов и повысить занятость. И лишь потом можно будет говорить о росте благосостояния.
Зато тогда добыча полезных ископаемых действительно обеспечит этот рост.
У самурая нет цели, есть только путь. Мы боремся за объективную информацию.
Поддержите? Кнопки под статьей.