Странное фиаско России. Чтобы не «как сейчас»
О'Брайен считает, одержимость западных аналитиков технологиями и доктринами не позволяла им увидеть недостатки в способностях России. Особенно в навыках проведения сложных операций.
Вместо этого следовало сосредоточиться на командовании и управлении, логистике, лидерстве и моральном духе. Ведь именно это, по его словам, имеет решающее значение для сложной операции по типу вторжения на всю территорию Украины.
Я полностью согласен с этим. Но так получилось, что аналитики уже давно уделяют им внимание. И несколько лет назад командование, управление и тыловое обеспечение были упомянуты как факторы, заметно ограничивающие способность России проводить сложные операции против стран НАТО.
Кофман утверждал, что подобные ограничения подтолкнут Кремль к оппортунизму. То есть к чисто стратегическим рейдам. Чисто чтобы разжечь и раскачать ситуацию, всё же нарушив международный порядок, пока Китай становится новым гегемоном.
Но в этом списке опций точно не значилось массированное нападение, которое россияне предприняли против Украины. В чём ошибались западные аналитики насчёт российской логистики, командования и управления? В том, что логично предполагали: Россия первой осознает свои слабые стороны и разработает военные планы с их учётом. Сведёт риски к минимуму, а не усугубит. И уж тем более не начнёт до того массированное вторжение во вторую по размеру страну Европы.
Труднее оценить лидерство и моральный дух. Но западные аналитики уже давно ставят под сомнение качество российского лидерства, особенно на низовом уровне.
В отличие от западных вооружённых сил, где многие обязанности возложены на младших офицеров, российские офицеры контролируют буквально каждый аспект в своих подразделениях. Эти требования ложатся тяжёлым бременем на руководителей, которые из-за трудностей с набором кадров могут и не справиться с этой задачей.
Точно так же эти проблемы – и кадровые, и та же дедовщина – вызывают вопросы о моральном состоянии россиян. Однако западные аналитики не хотят переходить от постановки вопросов к оценке лидерства и боевого духа.
Во-первых, эти вопросы неосязаемы, их трудно оценить без непосредственных знаний.
Во-вторых, моральный дух динамичен и изменчив – мотивированные финские войска нанесли тяжёлые потери Красной армии в Зимней войне, но стали циничными ветеранами будущих конфликтов. Как в романе Вяйно Линна «Неизвестный солдат».
В-третьих, современные аналитики не решаются подчёркивать такие атрибуты. Это близко к описаниям национального характера, которые часто вводят в заблуждение.
Стоит рассмотреть альтернативный ход событий. Допустим, Россия придерживается реалистичной стратегии – направленной на то, чтобы тотально ослабить Украину, а не быстро её захватить. Назначается всего один командир для руководства операцией. Тот разрабатывает план захвата ограниченных объектов или регионов – например, Донбасса.
Что дальше? Он следует своей доктрине, использует преимущество в огневой мощи и массированной бронетехнике, сводит к минимуму свои недостатки в логистике.
Руководитель заранее информирует войска об операции и реально обучает их. По сути, делает то, что с опозданием начал делать сейчас, отказавшись от первоначального плана. Возможно, Россия потерпела бы неудачу, даже следуя этому более разумному курсу. Но тогда она не стала бы полным посмешищем.
Звучит как оправдание ошибочного анализа. Только он имеет решающее значение для понимания войны и того, что думают о ней американские военные аналитики. Когда создаётся некая модель – мы же всегда предполагаем, что противник компетентен.
Очевидно, что существуют градации. Например, китайское лидерство лучше, чем северокорейское. Тогда мы предполагаем, что оппоненты примут разумные и обоснованные решения, если это возможно. Да, у этого подхода есть недостатки. Он может привести к переоценке конкурентов и перераспределению ресурсов.
В качестве альтернативы, такой взгляд может скрыть уязвимые места в принятии решений противником. Есть много факторов, по которым эксперты в сфере обороны определяют компетентных противников, но три из них являются самыми важными.
Во-первых, как сказал Карл фон Клаузевиц в книге «О войне», сама по себе война – это царство случайностей и неопределённости. У каждой армии бывают хорошие и плохие периоды. Поэтому аналитики сосредотачиваются на основных сильных и слабых сторонах, а не на более эфемерных качествах вроде личного лидерства или морального духа.
Во-вторых, оборонный анализ – это долгосрочные стратегии и закупки оружия. Программа самолётов F-35 началась, когда президентом РФ был Ельцин, она же переживёт путинский режим. Такие решения не строят на призрачных оценках, основанных на текущих событиях.
В-третьих, аналитический процесс защиты имеет тенденцию: он осторожен и консервативен при оценке риска. Аналитики Пентагона полагали, что российские силы обладают боеспособностью и компетентным руководством, что их оборудование будет работать так, как рекламируется. Они также предполагали, что российские планы будут разумными и следуют наиболее вероятному или опасному курсу.
Несмотря на вероятность того, что эта точка зрения привела их к переоценке России, такой подход предпочтительнее альтернативного. Переоценка противника приводит к нерациональному использованию ресурсов или упущенным возможностям.
А недооценка врага, как видно на примере РФ, ведёт к катастрофе.
У самурая нет цели, есть только путь. Мы боремся за объективную информацию.
Поддержите? Кнопки под статьей.