Интервью Муслима Чеберлоевского, командира чеченского батальона имени Шейха Мансура. Часть IХ

С предыдущими частями материала можно ознакомиться тут: первая, вторая, третья, четвёртая, пятая, шестая, седьмая и восьмая.

Д. М. — Следующий вопрос наш касается Второй чеченской. Что обеспечило успех российских сил в борьбе против чеченских партизан?

М.Ч. — Наверное, в первую очередь жёсткость со стороны России. Не шли ни на какие переговоры, ни на какие уступки, ни на какие контакты. Действовали жёстко, без всяких правил, не соблюдая ничего, стреляли, бомбили всё подряд. И за счёт, наверное, во время нашей Ичкерии, между двух войн, проведённой их спецслужбами работы по разделению, подкупу, по всяким таким направлениям. Им всё-таки удалось расколоть нас изнутри и за счёт этого взять временно верх. Но, опять-таки, мы ни минуту не считаем, что они победили. Да, временно они победили, захватили Грозный, захватили Чечню. Но война и борьба продолжается и будет продолжаться до победного конца. Однако временно перевес на их стороне — это очевидно.

Д. М. — Велась ли у вас контрразведывательная работа в Ичкерии и позднее уже во время партизанской войны? Как вы боролись против российской агентуры, которую пытались к вам внедрить?

М.Ч. — Такая работа тоже велась, конечно, нашими спецслужбами. Но, опять же, без снабжения, без помощи это не было на должном уровне. Это было очень слабо, так как финансирования, снабжения не было, всё делалось на добровольных основаниях. Вся Чечня была в блокаде, и нам было очень трудно. Но какая-то работа всё-таки велась. И были моменты, задерживали каких-то шпионов. Но всё-таки у России возможностей больше было, и поэтому у них лучше оно получалось.

Д. М. — Кто этим занимался? Это было исключительно делом местных командиров или каких-то централизованных служб?

М.Ч. — Это государственные службы, была и контрразведка, была и служба национальной безопасности, они работали формально по этому направлению. И даже были какие-то встречи с русскими — наши поехали в Москву, наши спецслужбы с ФСБ встречались, были какие-то договорённости. Ну они, наверное, хотели получить какую-то пользу себе, что-то договорились, но кроме разговоров ничего дальше не пошло. Русские всё-таки вели свою работу, свою подготовку и им частично это удалось.

Д. М. — Среди россиян распространено мнение, что во время чеченских войн российские войска часто преследовало внутреннее предательство. То есть, что командиры сдавали маршруты колонн чеченцам, которые их в итоге громили. Сталкивались ли вы с этим и соответствует ли это действительности?

М.Ч. — Это они какие-то свои ошибки или неудачи выдают за это. Кто с ними вёл эти переговоры, или если подкупать какого-то офицера и дать ему деньги — таких денег у нас и не было. Мы еле-еле собирали какие-то деньги выкупать трупы у них, это еле-еле у нас получалось. А чтобы какую-то информацию получать, таких денег вообще практически не было. Если бы у нас были эти деньги, может, такие случаи и были бы. Если бы были у нас возможности. Нам же легче, чем сидеть где-то ждать какую-то колонну неделями, купить какого-то офицера и знать точно и в этот день сделать засаду или что-то заминировать. Это намного проще было бы. Но у нас этих возможностей не было. И все эти их колонны, которые попадали куда-то под обстрел — это просто наши тоже не спали, работали, что-то делали. Были операции, которые успешно проводились. И вот это они сводили — кто-то продал там что-то... Это ерунда всё.

Д. М. — Какие функции выполняет ваш батальон уже на Донбассе? Используете ли вы опыт диверсионной борьбы, который у вас есть благодаря войне в Чечне? Участвуете ли в действиях ДРГ с украинской стороны и участвуете ли в составе сводных отрядов вместе с другими подразделениями?

М.Ч. — Ну, подробности я, конечно, не буду вам рассказывать. Мы здесь что надо делать, то это всё мы и делаем.

Д. М. — Хорошо. Какие меры предосторожности для противодействия российской агентуре вы осуществляете сейчас? Чтобы не повторить некоторых ошибок.

М.Ч. — По отношению к себе?

Д. М. — Да.

М.Ч. — Ну, незнакомых людей просто мы не подпускаем к себе. Незнакомых людей мы к себе вообще в подразделение не берём, проверяем каждого человека. Так как попытки с разных сторон заслать каких-то людей каждый день повторяются. Но, по воле Всевышнего, по сей день нам удалось избегать всего этого. Стараемся, по мере возможности.

Д. М. — Исходя из вашего богатого опыта участия в войнах, скажите: в чём главные ошибки украинских войск и что бы вы посоветовали украинским военным, чтобы их исправить?

М.Ч. — Ну в начале любой войны, любого конфликта ошибки у всех бывают. Так как никто не подготовлен к какой-то конкретной войне и никто не ожидает ход событий — как оно повернётся, что там... Опыт набирается, и ко всему этому привыкают во время этого процесса: война, конфликт какой-то, разведка... И вот с ходом работы начинается...

Ну, первые дни мы сами видели, знаем, как всё здесь происходило, Иловайск, Дебальцево, котлы там... Это очень такие промахи, сильнейшие.

Если были бы опытные командиры, можно было бы этого всего избежать. Так как такие люди со стороны русских были, поэтому они уверенно действовали и знали, на что идут, что ожидают, на что рассчитывать. И они действовали более уверенно. А наши... Неуверенность, незнание, что происходит, растерянность. В начале. Ну, сейчас, думаю, намного набрали и опыта и привыкли к войне. И уже чего ожидать, что делать, что не делать — это приходит со временем всё равно. Нет таких людей — родился, ко всему уже готов, обучен. Нет таких людей, это всё со временем приходит. Я думаю, здесь сейчас уже есть командиры и солдаты, привыкшие, уже уверенные в себе, нормальные.

Д. М. — Хорошо. В ходе войны на Донбассе разные добровольческие подразделения, сражающиеся с украинской стороны, сотрудничали в большей степени либо с Министерством внутренних дел, если шли в соответствующие структуры, либо с Министерством обороны. Как, собственно говоря, действовал ваш батальон, и менялось ли это со временем?

М.Ч. — Ну, мы с первого времени познакомились с военными, с контрразведкой, которые находятся именно в секторе «М». Вместе с бойцами Украинской добровольческой армии, УДА, 8-м батальоном мы всё всегда планировали вместе. И совместно с ними выступали на любые позиции и на любые операции. Сами от себя, конечно, мы где-то, что-то, если с какой-то стороны мы видим, что-то не так — мы рассказывали, говорили. Всё-таки официальная армия выступает на позициях. Мы просто им помогаем в своём деле, что мы знаем. Даже и спрашиваем, например, что мы не знаем, какие-то вопросы. Сейчас уже много современного вышло у армии — беспилотники, например. Их не было ни в первую, ни во вторую войну, с нашей стороны мы даже не знали, что это такое. Здесь они появились — тоже очень большой плюс. С обеих сторон они применяются.

И поэтому в любом случае должно быть сотрудничество и совместные любые действия. Поэтому мы и так действуем.

Д. М. — В данный момент, в связи отводом подразделений Министерства внутренних дел на вторую линию, с теми, которые в первой линии, Министерством обороны?

М.Ч. — Да.

Д. М. — А какие главные, наиболее типичные тактические ошибки со стороны украинских военных?

М.Ч. — Ну, руководство в Киеве может лучше знает, что-то видят со своей стороны. Первая ошибка, если спросить нас, это наше мнение — что мы стоим и не предпринимаем никаких действий. Хотя могли бы прямо сегодня наступать и отбить захваченную территорию. За две-три недели можно было бы восстановить по границе, которая раньше была. Этого не делается. Опять какие-то переговоры, Минские... Европа, Америка, ну там большая игра.

Мы сидим, соблюдаем все правила, поэтому мы от себя никаких действий не предпринимаем. Но главная ошибка, думаю, — русские это рассматривают как слабость, неуверенность с нашей стороны, то, что мы стоим и никаких действий не предпринимаем.

Как они ведут себя — вот так и надо с ними вести: нагло, уверенно, конкретно. Вот тогда они что-то и поймут. А когда мы какие-то соблюдаем правила, переговоры, какую-то третью сторону между собой, чтобы нас помирили — это они воспринимают слабостью. Надо уверенно, конкретно действовать. Думаю, наша сторона могла бы отстоять и забрать эту территорию в ближайшее время, с уверенностью и без всяких проблем.

Д. М. — То есть с россиянами необходимо вести дела с позиции силы?

М.Ч. — Сто процентов.