Альтернатива диктатуре? Диктатура альтернатив?

Есть простое правило. Если в процессе реформ политический кризис в вашей стране вместо того, чтобы разрешиться в каком-либо виде, ушёл в пике договорняков и стабилизации (которую очень многие назвали реакцией), значит, дело плохо. Очень сложно равно пояснить тёмному народу и просветлённому социально активному обществу, что, чёрт возьми, происходит и в чём тонкое отличие механизма стабилизации от ползучей реакции старой системы.

Статья «Диктатор для коррупционеров»

(19 апреля 2016 года, спустя пять дней после того, как Гройсман официально стал премьером)

Рыться в скандалах — скучно и бессмысленно. Давайте поднимемся на этаж выше и посмотрим на проблемы целиком.

Конечно, ситуация, когда чиновник правительства (назначенный по квоте правящей коалиции) открыто конфликтует с профильным комитетом законодательного органа (который, например, контролируют представители правящей коалиции) — вполне возможная.

Это политика, тут всё бывает.

Но вот ситуация, когда чиновник уже в Facebook в красках описал, как он вращал этих парламентариев вокруг генитальной оси, и после этого ничего не произошло, немыслима. Обратная ситуация, когда, скажем, профильный комитет или фракция открыто, но безуспешно поливает помоями своего министра (или угрожает ему в чатиках, ага!), тоже немыслима. Это не потому, что в нормальных странах есть, к примеру, партийная дисциплина или институт репутации. Нет, совсем не поэтому.

Понимаете ли, инструменты парламентаризма предполагают, что чиновник правительства, назначенный законодательным органом, тесно сотрудничает с этим самым законодательным органом. А если министр грызётся с комитетом (да ещё и подконтрольным тому большинству, который он представляет) — это говорит о том, что не только проведение реформ затруднено. Это свидетельствует о том, что и нормальное, обычное, штатное функционирование соответствующего министерства в значительной степени невозможно. А значит, всё летит в тартарары. Государственную машину охватывает паралич, движение возможно только в ограниченных ареалах и то со скрипом.

Потому что условному министру для работы (а тем более реформ) нужны соответствующие законы (или отмена устаревших), эксперты и лоббистские возможности своей фракции (большинства). Если ничего этого нет, то все благие пожелания министра (даже если они были) почти наверняка останутся нереализованными, потому что не будет соответствующего законодательного обеспечения. А одними постановлениями не вырулишь (более того, выруливание постановлениями лишь расширит конфликт на всё правительство целиком и усугубит его).

Аналогичным образом и благие пожелания парламентариев, и комитета (опять же, если они были) останутся лишь колебаниями воздуха и маранием бумаги, потому что избранное законодательным органом правительство и министры, составляющие его, являются единственным штатным органом для реализации амбиций правящей коалиции.

А значит, при возникновении описанного конфликта коалиция должна в экстренном режиме отставить министра или чиновника и заменить на конструктивного. А если это невозможно, то тогда вся правящая коалиция должна дружно выйти проветриться на мороз.

Потому что если вы человека выбрать/снять не можете, то как вы там в парламенте вообще работать собрались?

Это называется политический кризис.

Что такое политический кризис?

Это такое состояние правящих элит в государстве, когда уровень конфронтации между их элементами выше доступного им уровня коммуникации, необходимого для совместной работы, что приводит к фактическому параличу государственной машины.

Что такое политический кризис в парламентской республике?

Может быть много пояснений (в зависимости от того, что именно мы описываем), но редакции нравится такой вариант: политический кризис в парламентской республике — это значительное несоответствие количества представителей правящего большинства в правительстве на фоне электоральных перспектив партий, составляющих это самое большинство, в случае близких выборов. То есть когда депутаты и министры думают в разных парадигмах, что приводит к параличу государственного управления и практическому прекращению полезного законотворчества.

В нашем случае это когда совокупный рейтинг БПП + НФ не переползает за 20%, но в Раде коалиция имеет большинство (за счёт добора голосов) и при этом все министры сидят по условной квоте БПП и НФ.

А что у нас с выборами? Выборы в Раду ведь очень нескоро?

Выборы в Раду-то не скоро, но могут быть в любой момент. Такой вот парадокс.

Как разрешается политический кризис в парламентской республике?

Стороны в правящей коалиции, отчаявшись договориться, хлопают рукой по крышке стола и идут на выборы. На выборах они получают карт-бланш от избирателей и некоторый запас доверия на какие-то действия. Ну и сами выборы формируют состав партий согласно запросам населения, ведь граждане голосуют за программы.

У нас, однако, этого не произошло, потому что в нашем уравнении есть ещё одна переменная. И эта переменная называется президент. Украина не чисто парламентская республика, а парламентская-президентская. Разные президенты имели в Украине разные полномочия, но не было президента совсем без полномочий.

У нас президент может путём давления удержать нужного ему министра или укрепить собой коалицию.

Когда правящую коалицию настиг политический кризис (оставим в стороне то, насколько его инспирировала часть самой правящей коалиции) и вполне реально замаячила перспектива перевыборов, президент бросил на чашу политических весов свой ресурс и выступил гарантом, по сути, новой коалиции. Премьером стал Гройсман. Условный реванш пророссийских сил удалось остановить.

Но это не отменило кризиса.

Стимуляторами кризиса (но не причиной) стали те, кто в формате успеха «партий войны» и «партии гаранта» оказались не у дел — «Оппоблок», «Батькивщина», «Самопомощь» и т. д.

Почему нас обязательно ждёт реванш? Политтехнологи так считают, потому что результат БПП и НФ в значительной степени отдалён от электоральной нормали. Результат БПП и феноменальный успех НФ — это когда, с одной стороны, значительная часть электората голосует за сильного лидера в условиях внешнего вторжения, а с другой — часть электората даёт карт-бланш условной «партии войны». Результат НФ + БПП (частично РПЛ) — это последствие шока от перехода военного конфликта из гибридной фазы в почти открытую войну (Зеленополье, Boeing 777, Иловайск, штурмы ДАП и т. д.).

Спустя некоторое время после выборов текущее представительство в Раде перестало отвечать электоральным предпочтениям, потому что они изменились. Большинство в стране (по словам политтехнологов) «устало от войны», что бы это ни значило. То есть расстановка в Раде и проецированный ею контроль над экономическими потоками и активами в стране перестали отвечать электоральной поддержке политических сил.

Всё это серьёзно было усугублено тем, что часть Кабмина (который вроде как должен был быть сформирован коалицией) выборы не выигрывала, не собирается, и, вообще, не может и не хочет этого делать. Этим людям выиграл выборы Порошенко. Всем понятно, как выиграл — предоставив места в Раде (и в Кабмине), скажем так, серьёзным стейкхолдерам. Разделять заботы и с пониманием относиться к взаимодействию Порошенко со стейкхолдерами кабминовские «эльфы» совершенно не собираются, как и не собираются задумываться над таким важным для Порошенко вопросом, как выигрывать следующие выборы. Предложение делать реформы — это отличное предложение, но проблем Порошенко оно не решает, потому что, как показывает практика Саакашвили, выиграть выборы реформы не помогают.

Технократы правильно говорят, что политическая составляющая их не интересует (некоторые из них, впрочем, лукавят), их задача — делать реформы. Это вполне обоснованная позиция, однако есть проблема. Системные реформы делаются только при полностью дееспособной власти, которая может быстро принимать решения, признавать ошибки, корректировать курс реформирования и опять принимать решения. Потому что, понимаете ли, реформа — это не разовый акт (приняли изменения законодательства — и всё, реформа совершилась).

И это мы ещё не затрагиваем тот факт, что реформы требуют социальных предпосылок и наличия некоторых запасов «подкожного жира» у населения. Не говоря уж о том, что нужно чередовать реформы относительно нейтральные с реформами, неприятными для населения. Но даже если заниматься одними нейтральными или положительными для рейтинга реформами, то возникает другая проблема.

Реформа — это растянутый во времени процесс, требующий формирования пакета изменений и его имплементации. Потом нужна обратная связь при внедрении реформ (да, не бывает внедрения реформ без ошибок), потому нужна работа над ошибками. И опять пакет изменений. И так несколько раз. Как вы понимаете, у нас такой роадмап наталкивается на мощный законодательный блок стейкхолдеров. Дальше возникает ситуация, когда президенту нужно бегать в Раду и давить на стейкхолдеров, пробивая им в табло. Результат этой беготни все увидят через неделю.

Как уже было сказано, Гройсман, пользуясь давлением президента, «заморозил» ситуацию, поскольку она была близка к критической. При этом платой за «заморозку» была невозможность, например, полностью сформировать Кабмин. Остались неназначенными министры, замы, руководители ЦОВ, госпредприятий и т. д. Однако, как уже было сказано, процесс анабиоза слабо совместим с процессом реформ. Он и с функционированием в случае внешней агрессии-то и не слишком совмещается.

Под Гройсмановским ковром продолжается бескомпромиссная драка за ресурсы, власть и потоки; драка за электоральные перспективы и лояльность стейкхолдеров. И каждый день этой драки всё больше и больше нивелирует старые договорённости, да и вообще, любые правила игры.

Можно посмотреть на политическую составляющую. Доназначения замминистров превращаются в цирковые шоу. Министры воюют как с профильными комитетами, так и со своими подчинёнными, занимающими должности директоров госмонополий. Реформа Госслужбы, которую все так хвалили, при первом же шаге имплементации наталкивается на активное противодействие тех же, кто её хвалил. Потому что в условиях нулевого доверия даже самый демократический из реформаторов не хочет видеть в своей команде постороннего человека. И даже самый демократический реформатор понимает, что в текущих условиях для того, чтобы быть хоть сколько-то успешным, ему нужна тень президента за спиной (а так везёт не всем) или уже свои профильные стейкхолдеры.

Напряжение растёт по экспоненте и никакие новые внутренние договорённости уже невозможны. Элементарно не доверяет никто и никому и ни под какие гарантии. Всё это достаточно серьёзно влияет на экономику и инвестиционную активность. У нас страна с ручным управлением, и когда и управлять руками становится невозможно, то перспективы выплывают не самые радужные.

Поэтому, кстати, и министры могут громко заявлять о своей отставке и демонстративно хлопать двухметровыми кабминовскими дверями. Конечно, отправить в отставку — дело дурное и нехитрое. На это голоса всегда найдутся. Из вредности.

Но в политике главное не отправить в отставку, а заменить на другую, нужную кандидатуру. А так отправили в отставку министра — и вместо него остался исполняющим обязанности его зам. Значит, система управления в министерстве не поменялась, а если и поменялась, то в худшую для депутатского корпуса сторону. Иошечка вообще может с депутатами не общаться, поскольку от них никак не зависит и ни за что ответственности политической не несёт.

Как результат — целая куча людей реально ощутили себя бессмертными и увлечённо занимаются работой лобзиком в своих уютных закутках, откровенно наплевав на всех.

Всё это наслоилось на постоянный «призрак выборов», который то и дело возникает на горизонте украинского политикума с регулярной периодичностью уже почти год. Какие уж тут стратегические договорённости в предвыборный период? До выборов никто не договаривается — смысла нет.

Уже понятно, что правящая коалиция понесёт серьёзный урон.

Представляется, что сейчас Банковая ищёт такой момент для будущих досрочных выборов, когда процент потерь будет минимальным. То есть когда БПП и какой-либо вариант переформатированного НФ хоть и потеряют значительный процент голосов на выборах, но реванша не произойдёт (а потерянные голоса подберут спойлерные проекты — не будем тут тыкать в них пальцами). Понятно, что если ждать очередных выборов, то тотальный реванш, скорее всего, неизбежен, даже при использовании админресурса. Это связано с тем, что БПП — это типичная партия президента, и в критическом случае крысы побегут с корабля Порошенко просто потоком. А ведь админресурс остаётся последней надеждой.

Мы сразу предупреждали, что страусиная тактика, когда кризис разрешается Гройсманом, ни к чему хорошему не приведёт. Политический кризис, который спрятали под ковёр, никуда сам по себе не исчезнет. И рано или поздно борьба «бульдогов» под этим самым ковром явит кризис на свет. В самой плохой форме, в самый неудачный момент и с самым большим негативом. Впрочем, думается, что понимали это все и в правящей коалиции, но выбора-то не было.

Произошло самое плохое.

Выборы в США закончились не так, как ожидалось. Лишних денег не будет. Уровень поддержки и коммуникации не ясен.

Национальным европейским элитам (в отличие от еврокомиссаров) совсем не до Украины. Свои будущие выборы и внутренние проблемы вынуждают европейцев задвинуть нас на дальнюю орбиту. А копящееся напряжение элит и подковёрного передела вылилось в типичную для нашей страны цепную реакцию факапов.

Длительный и общий паралич государственной машины, полное исчезновение возможности проводить через Раду масштабные законы, всеобщий саботаж инициатив и взаимное недоверие наложились на ряд коррупционных протечек и вылились в скандал с Онищенко, последствия которого пока сложно предсказать (тут много зависит от заокеанской позиции, а она, судя по всему, только проходит этап формирования).

Кроме того, тот самый «призрак выборов» вынуждает правящую коалицию заниматься лютым популизмом (а это стоит денег), чтобы в случае чего можно было падать на соломку.

Как видите, изнутри политического класса ситуация выглядит очень печальной и хороших сценариев вырулить из неё немного. Причём тут ещё вопрос, что считать хорошим сценарием. Если перевыборы вместо реванша приведут к очередному этапу анабиоза — будет ли это хорошим сценарием? Ведь напряжение вырастет ещё больше.

В чём же причина текущего политического кризиса? Речь именно о масштабных причинах, а не о частностях в духе, почему Онищенко пугает Порошенко компроматом или КОРД стреляет в ГСО.

Внутри политического класса растёт уверенность, что причина происходящего — в президенте. Причём не лично в Порошенко, а в самой должности. Если смотреть внимательно на всё происходящее, то можно понять, что всё это уже у нас в стране было. И не один раз.

Президент Украины имеет такое соотношение полномочий и обязанностей, что это вынуждает любого человека на этой должности совершать ряд шагов для того, чтобы не быть сожранным. Набор полномочий президента должен способствовать стабилизации страны, но вместо этого раз за разом способствует возникновению государственного паралича и усугублению кризиса. Банально, чтобы не превратиться в номинальную фигуру на фоне потоков, которые идут через государство, президент вынужден активно включаться в их перераспределение — что приводит к опоре на стейкхолдеров, потом к их сепарации, «поеданию» и т. д. и т. п.

Это вызывает постепенное наступление президента при помощи подконтрольного силового блока на Раду и Кабмин. Президент вынужден давить на депутатов, вынужден пробивать в табло.

Почему так?

Следует учитывать, что президент выбирается большинством голосов избирателей, пришедших на выборы, а не большинством жителей страны. Даже при выборной системе в два тура избранный президент, как правило, имеет голоса 20–30% избирателей. При этом политтехнологи уныло отмечают, что эти 20% — это, скорее, не его сторонники, а протестный его оппонентам электорат. У нас во время президентских выборов голосуют не за, а против. Против комми и дефицита — значит, за Кучму. Против бандитов — значит, за Ющенко. Против воровки — значит, за Януковича. Против Путина и российской агрессии — значит, за Порошенко.

Дуальность кандидатур хорошо позволяет построить ход избирательной кампании на противопоставлении. И строят.

Когда правило на парламентских выборах такое не прокатывает (за редким исключением сходной поляризации) — тут уже голосование идёт в формате «за». За гречку, за популизм, за своих, за светлое будущее, за судьбу белых детей и т. д.

А после того, как выборы проходят и предвыборный угар спадает, общество с удивлением обнаруживает, что рейтинг доверия к президенту и его партии существенно ниже, чем уровень его влияния на власть. И политики начинают нервно потирать руки, предвидя получение дополнительных «профитов» в случае перевыборов.

Видна определённая развилка, на которой есть два пути избежания возникновения системной проблемы. Один путь этой развилки — усиление полномочий президента, переход к президентско-парламентской республике. То есть по дефолту предоставить президенту право пробивать веслом по лбу как депутатам, так и целому ряду чиновников.

Но будем честными, для стран с неразвитым гражданским обществом и такой долей государства в экономике президентско-парламентская республика в формате «суперпрезидентской республики» — это просто такой красивый синоним диктатуры. Именно потому в прошлой статье мы писали о диктатуре на примере Южной Кореи. В этом варианте есть много проблем.

Первая и самая главная проблема в том, что украинская политическая нация категорически не приемлет диктатуры. То есть в таком формате условный конфликт президента с Радой будет просто расширен уже до конфликта с активным украинским гражданским обществом. Вторая проблема состоит в том, что у нас нет своих де Голлей. Те, кто имеет возможности стать диктатором, не имеют для этого никакого рейтинга доверия. А те, кто имеет рейтинг, не имеют возможностей. Сам Порошенко не имеет никаких зазоров по рейтингу, которые могли бы дать ему возможность стать диктатором, не пролив реки крови, на что он не пойдёт. В общем, диктатура — абсолютно нереализуемый вариант. Даже если всплывут какие-нибудь «чёрные полковники» — их успех весьма сомнителен.

По большому счёту, диктатура, хотя и должна разрешить кризис вокруг полномочий президента, создаёт огромное количество других проблем, вполне возможно превосходящих изначальную. В процессе укрепления своей власти Кучма получил «плёнки Мельниченко». Ющенко фактически потерял все рычаги правления страной, не сумев правильно начать наступление на оппонентов, и вынужден был отдаться на милость «регионалов». Янукович, который на пути укрепления власти продвинулся уже до уровня президентско-парламентской республики, получил Майдан как расширенный конфликт с гражданским обществом. Сразу после Майдана ситуация с полномочиями президента была обнулена до базиса.

Раз за разом, как заводной механизм.

Но есть, как вы понимаете, и другая развилка. Не в сторону диктатуры и усиления полномочий президента, а наоборот.

И у неё всё больше сторонников среди политических элит. Их аргументы следующие.

Они считают, что нужно уменьшить полномочия президента до, по сути, номинальных. То есть сделать республику по факту чисто парламентской, и либо пусть всем рулит премьер-министр, либо пусть президента тоже выбирает Рада.

Сторонники чисто парламентской республики заявляют, что действующая система власти и баланс между двумя избираемыми органами был построен в результате не предыдущего длительного опыта парламентаризма или серьёзных научных изысканий, а привычного для украинской политики «договорняка». И потому этот баланс далёк от оптимального (примеры выше).

У нас президент — и не «английская королева» или президент Израиля, и не обладает диктаторскими полномочиями типа ВВП. Нечто среднее и невнятное.

В результате, по их мнению, наличие должности президента не цементирует систему, а наоборот, делает её аморфной, не способной к решению конфликтных ситуаций в стратегическом плане (хотя и даёт серьёзные рычаги в тактическом плане).

Адептам чисто парламентской республики должность президента видится как якорь недостаточной массы. Он и не может удержать корабль в шторм на одном месте, в результате чего судно пусть и медленнее, но всё равно тянет на скалы. И одновременно не даёт включить двигатель и начать отходить от скал, поскольку якорь, который болтается на дне, не даст кораблю отойти от них под двигателем.

Вариантов несколько — либо поднять якорь и отплыть подальше, а потом утяжелить его посильнее на новом месте; либо рубить канат, бросить якорь и полностью положиться на двигатели.

Такие варианты устроят очень многих стейкхолдеров. С их точки зрения, система без якоря серьёзно повысит уровень договороспособности элит, так как будет отсутствовать фактор, стабилизирующий (они предпочитают слово «парализующий») парламентскую систему. Потому что либо условные олигархи быстро договариваются между собой и со стейкхолдерами поменьше, либо все идут на выборы. И как только сумма подвешенных в воздухе из-за паралича и недоговороспособности денег начинает превышать расходы на предвыборную кампанию, то все с чистой совестью идут на перевыборы. А стоимость избирательных кампаний сейчас серьёзно упала.

Именно поэтому Юлия Владимировна сейчас заявила о том, что она не против отмены должности президента. Тимошенко сигнализирует всем, что готова возглавить переходный процесс, запрос на который уже есть.

«Положительно отношусь к ликвидации поста президента. Я считаю, тот "иконостас", кроме первого президента (Леонида Кравчука), практически такой, что Украине следует сделать выводы».

Прикинем гипотетически, что будет, если этот запрос воплотится в жизнь.

Подобную риторику Тимошенко очень тепло встретили в России (впечатляющий вал перепечаток), потому что питерские думают, что «партия войны», «зацементированная» в Раде текущим президентом, является их главной проблемой в Украине. Судя по всему, в Кремле думают, что вот при перевыборах точно будет лучше.

Подобную риторику очень тепло встретят и в Европе, особенно если некоторые медийные «эльфы» преуспеют в описании «созданной президентом коррупционной системы» и «подкупа президентом законодательной власти». Убрать коррупционную должность — и всех делов-то.

Подобная риторика может стать основой для консенсуса олигархов, которые уже из подконтрольных им медиа и СМИ пояснят народу, что источник зла в стране — это должность президента, потому мы раз за разом попадаем в ощип. Сама такая информкампания может проходить и паралельно с критикой действующего президента.

Кроме этого, ликвидация должности президента сильно деперсонифицирует для населения негатив на власть. Властные группы могут менять «говорящих голов», на которых был накоплен негатив, без существенной смены курса.

Как там будет с реакцией на подобные инициативы в США — пока сказать сложно.

Каким путём пойдут реформы — тоже сложно сказать. С одной стороны, кабминовских «эльфов» без прикрытия Порошенко «телепортируют» в отставку очень быстро (потому что МВФ не сможет каждого из вас прикрыть лично, ребята). С другой стороны, партии всё равно должны будут закрывать электоральные запросы на реформы, так что кого-то в списки наберут. Вопрос в том, кого возьмут? Впрочем, на поле с запросом на реформы (максимум 10% голосов, которые нестабильно ходят на выборы) сейчас пасутся пять партий, так что не факт. Той же «Самопомощи» очень по нраву идея расширения парламентского контроля. Её представители уже хотели видеть армию под контролем Рады — что, конечно, нонсенс в парламентско-президентской республике, но обычное дело в республике парламентской.

Как всё это гипотетическое раскладывание карт отразится на Порошенко?

Если олигархи и элиты формализуют запрос и достигнут консенсуса (если они вообще способны это сделать, в чем есть серьёзные сомнения), то это будет давление, которое будет практически невозможно преодолеть. Для преодоления подобного давления Порошенко, с одной стороны, понадобятся те самые диктаторские полномочия, иначе его быстро «сожрут».

С другой стороны, он, по комсомольской традиции, может сам возглавить подобный процесс, если не сможет преодолеть.

Ему в должности премьера будет даже комфортнее, чем в должности президента. Если пиар-кампания по демонизации должности президента будет успешной (а это весьма вероятно при условии создания политического консенсуса), то Пётр Алексеевич может выйти к народу и сказать, что его партия (уважая требования народа) пойдёт на выборы и (в случае победы) отменит должность президента (изменит Конституцию).

Вы же знаете, что у нас не существует запрета президенту занимать должность премьер-министра?

Дмитрий Подтуркин

Антон Швец