Безумие философов. Часть 1. Понять протесты в США?

Примечание редакции. С самого начала протестов в США мы заняли позицию критиков. На первых этапах отражали сравнения Black Lives Matter с Революцией Достоинства, так как на улицы разных стран вышли совершенно разные люди с отличающейся мотивацией. Но мы же праволибералы, и потому всегда даём высказаться думающим людям. В принципе, если отбросить вопрос чистоты рядов протестующих, можно быть с автором на одной волне, даже стоя и по разные стороны баррикад.

Человек, прослушавший всю лекцию философа-томиста Андрея Баумейстера, едва ли будет способен понять, что ему только что пытались объяснить или внушить. Тем более что лектор легко раздаёт обещания, но не спешит их исполнить. Он начинает свою беседу с фразы: «Последние три недели мы с вами свидетели очень важных событий. “Антирепрессивный дискурс”, наконец, сбросил свои обманчивые маски и обнаружил своё подлинное лицо».

Очерчен круг конкретных вопросов. Какое именно «безумие масс» лектор имеет в виду? Что такое антирепрессивный дискурс? Каковы его «обманчивые маски»? Каково его подлинное лицо и в чём необходимость это лицо скрывать? Всегда ли у антирепрессивного дискурса было такое лицо? По какой именно причине антирепрессивный дискурс, наконец, сбросил свои маски?

Под «безумием масс» Баумейстер подразумевает нынешние протесты в США, поскольку начинает с упоминания «последних трёх недель». Но обещания разъяснить все остальные вопросы остались Баумейстером не выполнены. Вместо них после избирательного экскурса в историю Баумейстер восклицает: «Начну с высказываний философов, которые меня глубоко возмутили!». И не приводит ни одного высказывания и называет по имени лишь одного философа.

Баумейстер не разъясняет, что именно он подразумевает под «антирепрессивным дискурсом». Однако смысл термина отражён в самом его названии, взятом из других языков. Оно подразумевает противостояние репрессии (repression), то есть подавлению (suppression) или угнетению (oppression) человека. Иначе говоря, речь идёт о защите прав человека. В таком переводе фраза Баумейстера начинает звучать несколько зловеще: «Защита прав человек, наконец, сбросила свои обманчивые маски и обнаружила своё подлинное лицо». Слово «зловещий» использовано не напрасно. Мы живём в XXI веке, после того как ушли в прошлое ожесточённые революции XVII–XX веков, которые смели с лица земли феодально-монархические системы. В XXI веке, когда почти все тоталитарные государства полностью исчезли, казалось бы, борьба за человеческие права и достоинство может считаться чем-то отрицательным разве что в Северной Корее.

Отстаивать благость защиты прав человека в современном мире давно уже потеряло всякий смысл, настолько она очевидно всем.

Термин «антирепрессивный дискурс» нуждается в некотором пояснении. Обратимся к англоязычной Википедии: «Антирепрессивная практика (anti-oppressive practice) требует... создания равноправной среды, свободной от угнетения, расизма и других форм дискриминации в обществе в целом, подключая к действию юридический и политический уровни. В общей для любого человеческого сообщества практике речь идёт о реагировании на угнетение со стороны доминирующих групп и отдельных лиц. Антирепрессивная практика направлена на понижение невключённости определённых социальных групп в структуру социального равенства, прав и социальной справедливости. Сознательное и преднамеренное причинение дискриминации другому является репрессивной практикой, причём таковым считается не только поведение репрессора, но и его намерение».

Таким образом, антирепрессивная практика и связанный с ней «антирепрессивный дискурс» — в высшей степени положительное явление. Эта практика призвана обеспечить включённость всех социальных групп в структуру социального равенства и равный доступ к благам для всех обделённых до этого групп, объединённых по любому признаку, независимо от цвета кожи и разреза глаз. Такая практика неотъемлема от любой системы либерально-конституционной демократии. Здесь нет никаких масок, скрывающих «подлинные лица». И вдруг мы видим зловещий взгляд на права человека: сразу после своего вступления о «сброшенных масках» и «подлинном лице» Баумейстер объявляет, что борьба с расизмом, тоталитаризмом и различными формами репрессий и угнетения есть не более чем борьба за власть. Что будто бы и есть «подлинное лицо» защиты прав человека.

Это далеко идущее утверждение, предполагающее, что любая дискриминированная группа в человеческой истории всегда борется не за равноправие, а за власть. Иными словами, Баумейстер оправдывает своим тезисом подавление любых протестов, даже если часть населения страны требует всеобщего доступа к медицинскому обслуживанию или электроэнергии. Ибо эти их требования — только маски, а на деле, как утверждает Баумейстер, они хотят не медицинского обслуживания, а власти. Сам вопрос о праве всего населения любой страны на медобслуживание или доступ к воде и электроэнергии Баумейстер снимает как несущественный.

При такой постановке вопроса всякая политическая борьба угнетённых демонизируется, а само состояние их угнетения объявляется нормой. В том числе, по логике вещей, нормой объявляются рабство, крепостничество, ограничение в правах гомосексуалов, отношение к чернокожим, евреям или арабам как к низшей категории людей, лишение права голоса любых категорий населения.

Баумейстер на этом не останавливается и «нагнетает напряжение». По его мнению, сами методы борьбы за права человека — «жестокие и беспощадные», а сторонники этих методов «не щадят ни профессоров университетов, которые подвергаются жесточайшей обструкции и маргинализации, ни исторические памятники, ни историческую память».

«Исторические памятники» на поверку оказываются памятниками, символизирующими расизм, которые не имеют ни особой художественной, ни тем более «сакральной» ценности. Все они вполне могут в любой стране «подвергнуться маргинализации» при широкомасштабной переоценке демократическим обществом ценностей, связанных с угнетением или диктатурой (например, снос памятников В. Ленину, И. Сталину и Ф. Дзержинскому). Истерика по поводу сноса таких памятников — это буря в стакане воды.

Каковы же пресловутые «жестокие и беспощадные» методы? Пожизненное заключение в крепость или темницу, каторга и ссылка, реакционный или революционный террор, расстрелы? Разумеется, нет. Каковы же они? Ответа Баумейстер не даёт. Объясняя, когда всё это началось и кто является творцами этих дискурсов, которым на сей раз безо всякого пояснения почему-то даёт название «лже-антирепрессивных» (а что тогда «подлинно антирепрессивные»?), он погружается в краткий экскурс в историю. Оказывается, всё зло коренится в эпохе Просвещения. Таким образом, согласно Баумейстеру, творцами дискурсов столь зловредной борьбы за права человека являются ни больше ни меньше, как Г. Гроций и Г. В. Лейбниц, Т. Гоббс и Дж. Локк, Ш. Монтескье и Ж.-Ж. Руссо, И. Кант, Д. Юм и А. Смит, Б. Франклин и Т. Джефферсон, заложившие основы классического, то есть правого либерализма.

Это старая песня. Но сегодня её поют на несколько новый лад.

После крушения коммунизма постсоветское пространство, не оправившись от мрака репрессий и невежества, в каковом её держал постсталинский тоталитаризм, под крик о «конце левой идеи» дружно бросилось с левой стороны на правую, приняв этот банальный ход исторического маятника и поворот идеологического флюгера за великое прозрение. Политики и философы везде заговорили о «банкротстве» или «конце левой идеи», не озаботившись ни дать скрупулёзный анализ коммунистическим диктатурам, ни объяснить, почему и как сталинизм молниеносно переродил левую систему в крайне правую под обманно левыми лозунгами, которую затем воссоздали у себя Китай и красные кхмеры. Отбросив здравый смысл и научное познание, большинство — и право-консервативные философы в духе Баумейстера в том числе — загнали себя в ещё большее невежество и, перегоняя друг друга, принялись объявлять себя консерваторами, контрреволюционерами и клерикалами, так и не дав ни одного серьёзного и трезвого анализа исторического периода 1900–1990 годов. Прошло 30 лет, а воз и ныне там.

Продолжение следует.