Интервью Муслима Чеберлоевского, командира чеченского батальона имени Шейха Мансура. Часть VIІ

С предыдущими частями материала можно ознакомиться тут: первая, вторая, третья, четвёртая, пятая и шестая.

А.К.: Давайте вернёмся, собственно, к событиям, предшествующим Второй чеченской войне. Чем вы занимались, чем занимался ваш отряд, если помните, готовились ли вы, были ли у вас данные о том, что русские всё-таки второй раз атакуют, уже в 1999-м?

М.Ч.: Каких-то конкретных данных у нас не было вообще. Но мы по чуть-чуть к этому готовились. Боеприпасы, оружие, технику готовили. Просто было какое-то предчувствие, недоверие к русским. Не знали, будет это в 1999-м, или в 2000-м, или в 2005-м. Сроков мы не знали. Но, например, я не думал, что это произойдёт так скоро. Думал, ну лет через 5 или 10, может, что-то и будет. И поэтому всё время во время каких-то встреч с другими командирами или бойцами им говорил: «Готовьте, готовьте, готовьте. Оружие, боеприпасы — готовьте». Мы готовили всё что могли. И при этом ещё в горах приготовили места. В то время некоторые с удивлением на нас смотрели: «Что вы, с кем вы хотите воевать? К чему вы готовитесь?». Такие вопросы тоже были. Мы говорили: «На всякий случай. Чтобы быть готовыми, в первую войну мы же тоже не готовились, неожиданно было всё. Если вдруг что — оно может пригодиться. Если не будет ничего — ну просто оно будет лежать там». Вот такие были предчувствия. А конкретной информации не было.

А.К.: Получается, провал чеченской стороны — в плане разведки, какой-то системной подготовки?

М.Ч.: Вся проблема была в том, что не было снабжения, ни от какой-то страны в государственном масштабе. И все подразделения как-то были сами себе предоставлены. Сами себе готовились, кто как мог выживал, кто как мог куда-то устраивался на работу. Вот внутренних проблем у нас слишком много было. Чтобы сделать какую-то разведку и опередить россиян — для этого нужны были какие-то возможности. Что могли, то мы делали. И люди ездили и в Россию, и в Москву. Ну, опять же, это всё было с российской стороны чётко всё спланировано.

При Джохаре Дудаеве мы оттуда получали информацию, он лично получал. В то время разведка работала, и на него работали сами русские. Ему привозили ихние какие-то там секретные материалы или данные. А уже после у нас такой информации не было. Всё было — какие-то слухи, какие-то предостережения. Вот в таком плане. Внутренних проблем слишком много было. Каждый человек должен был свои ещё какие-то проблемы решать. Поэтому в этом плане мы немножко отставали.

А.К.: Где вас застала вторая война, начало второго вторжения России?

М.Ч.: Ну, когда их самолёты начали кружить и на границах устраивать провокации — уже было понятно, что они начнут вторую кампанию. Но, опять же, думали, что мировое сообщество, возможно, поднимется. То, что произошло во время первой войны, все видели. Может, что-то будет. Некоторые ждали какого-то результата от мирового сообщества, что люди поднимутся, скажут России, чтобы она остановилась. И некоторые люди думали, что россияне шантажируют нас или как-то угрожают, дальше они не пойдут. Во вторую войну они, как в первую, не полезли так. Они заходили очень-очень медленно. Несколько месяцев двигались от границы, полностью всё сметая по своём пути; обстреливали всё, что двигалось и не двигалось. Вот так началась вторая война.

Застали её так же, как и первую. Почти такая же картинка — все собрались в городе, думали, что они полезут, но как во время первой они не полезли. Полностью окружили город — и просто бомбили, бомбили, бомбили. До тех пор, пока уже не разрушили больше половины. И уже когда там бессмысленно было оставаться, мы и вышли из города.

А.К.: То есть вы, как в Первую чеченскую, не пытались остановить их на подступах к Грозному?

М.Ч.: Конечно, пытались. Даже в начале второй войны наши подразделения поехали им навстречу. И на границе, где во время первой войны не было боевых действий, во время второй шли бои. Во время первой войны россияне просто маршем проехали на близкое расстояние, и тогда началось... А во время второй уже наши пошли им навстречу. Доку Умаров со своим подразделением на границе первым встретил колонну, движущуюся из Моздока. Вот с россиянами он вступил в бой ещё за Тереком в Надтеречном районе, то место называется Ищорск. Вот там и начались первые боевые столкновения и мы приостановили россиян. Ну и вот так с боями отходили оттуда. Также там, где в первую войну россияне выехали на Терский хребет и по нему двигались, у нас не было подготовленных мест. А во вторую войну там уже были окопы, блиндажи. Там тоже подбивали технику, были очень серьёзные, сильные бои.

Вот так с боями отступали. А в прошлый раз они больше чем половину территории просто проехали, без столкновений.

А.К.: То есть всё-таки была заранее какая-то подготовка?

М.Ч.: Конечно, какая-то подготовка была. Но, по сравнению с первой войной, ко второй россияне тоже намного лучше подготовились, в десятки раз лучше, чем к первой.

А.К.: В чём это выражалось?

М.Ч.: Это выражалось в ковровых бомбёжках, массированных обстрелах. Они не смотрели ни на что — мирное село или какой-то объект, передвижение гражданских или военных, просто обстреливали всё, наводя ужас со всех сторон. Вот так они шли к городу, вплоть до 2000 года, когда начали переговоры с Кадыровым-старшим. До этого они не шли ни на какие переговоры. Мы пробовали с ними связаться, договориться, чтобы остановить их, трупы забрать, обменять... Они на это вообще не обращали внимания, просто шли и сметали всё.

А.К.: А качество подготовки российских солдат, их вооружение как-то изменилось? Может, стало больше контрактников вместо срочников?

М.Ч.: Конечно, больше контрактников, больше каких-то спецподразделений, чем солдат. Ну и оружие — тоже. Во вторую войну появились танки Т-80 и Т-90. В первую войну их мы вообще не видели. Когда они двигались в направлении города, мы их не могли достать. Но когда они уже вошли в город, тогда наши гранатомётчики уже начали подбивать их. Попадали два, три, пять снарядов — нет, они не брали. А у них, оказалось, лобовая сторона хорошо защищена. И вот так подъезжали, обстреливали — и назад. Не поворачивались, а назад отходили.

А.К.: То есть они сделали домашнюю работу по первому проигрышу, первому разгрому, учли сильные стороны чеченцев.

М.Ч.: Да. И поэтому таких ошибок уже не совершали, учли и полностью отработали всё.

А.К.: А какие из своих ошибок учли чеченцы?

М.Ч.: Ну, самая большая наша ошибка состояла в том, что мы подумали, что россияне снова полезут в город. Такое количество бойцов держать в городе — это, на мой взгляд, была ошибка. Нельзя было столько бойцов держать там — почти пять тысяч человек в полностью окружённом городе. Когда мы оттуда выходили, то понесли очень большие потери. Этих людей надо было полностью по горам, по другим местам расселить. И больше пользы было бы нам, больше бы мы побили их, если б сделали вот так.

А.К.: То есть в окружённом Грозном в 2000-м бои не шли?

М.Ч.: Шли, конечно. Они полностью по округе нашей стояли и штурмовали. Опять же, в прошлый раз они просто по дорогам заскочили в город. А сейчас, во вторую войну, полностью окружили город и со всех сторон одновременно шли…

А.К.: …сжимая кольцо.

М.Ч.: Полностью сжимая кольцо, и одновременно все стреляли в центр города, поскольку по картам знали, что там за территория.

А.К.: Вы принимали участие в боях за сам город?

М.Ч.: Мы всё время находились в центре города и по периметру отстреливались, так отходили. Опять же, прятаться в каких-о зданиях и обстреливать, как в первую войну, не получалось. Потому что все здания, которые россияне видели, они их просто «прошивали» из всего, что у них было. И там засесть или что-то делать было невозможно. Хотя наши и делали, и рисковали, и погибали. Но это было не как в первую войну.

А.К.: А кто осуществлял командование войсками?

М.Ч.: Басаев. Командовал общими войсками. А главнокомандующим и президентом во вторую войну был Масхадов. В первую он был начальником Генерального штаба, а во вторую — президентом и общим командующим. А обороной Грозного командовал Басаев.

А.К.: То есть можно сказать, что Басаев стратегически просчитался с концентрацией сил в Грозном, и это потом привело к поражению?

М.Ч.: Нет. Если бы даже он и рассчитал по-другому, в любом случае силы были неравные. Это очевидно. То же самого ручного, переносного оружия, другой техники, пушек и прочего у нас не было. И мы максимально их сдерживали в городе. А в дальнейшем, зная, что они будут наступать, были применены вот эти моменты, где захватили Норд-Ост, Беслан, чтобы их приостановить и чтобы они пошли на переговоры. Чтобы российское командование пошло на переговоры. Поскольку мы уже с ними не справлялись, ведь днём и ночью обстреливались и горы, и города, и вся территория Чечни — полностью всё грохотало, горело, взрывалось. И были предприняты эти попытки, чтобы они пошли на переговоры. Но расчёт у них был на то, чтобы ни в коем случае никаких переговоров. Только добивать, только уничтожить всё и всех. План у них, наверное, был такой. И россияне придерживались его до конца.